– Молюсь, чтобы ты оказалась права, – сказала Тайдбрингер. – Ты действительно нужна ему. Я не могу использовать Эгиду или отдать ему щит, даже если бы у меня было такое желание. Это может сделать только последний представитель рода смертных.

– И ты не знаешь, для чего ему нужна Эгида? – спросила Лора. – Он не давал никаких намеков?

Новая богиня покачала головой.

– Когда Рат нашел меня, его замысел уже претворялся в жизнь. А теперь он уже на сто шагов впереди.

– Мы все еще можем остановить его, – настаивала Лора. – Мы можем его убить.

– Этого будет недостаточно, – покачала головой Тайдбрингер, снимая наручники. – Его последователи просто продолжат ту работу, что начали.

– Работу? – переспросила Афина. – Какого рода?

– Точно не знаю, но, судя по запахам и обрывкам разговоров, что мне удалось подслушать, это какой-то химический проект. Скорее всего, взрывчатка. – Тайдбрингер освободилась от второго наручника. Ее взгляд скользнул к Афине, затем снова вернулся к Лоре. – Что бы это ни было, во время испытаний несколько человек погибло. Как раз перед самым наводнением через туннель что-то вывозили.

Ноздри Афины раздулись.

– Эта информация бесполезна…

Из-за двери послышался панический вздох, за которым последовали быстрые шаги, шлепающие по воде.

Охранник.

«Черт!» – воскликнула про себя Лора.

Она шагнула к двери, но ее опередила Афина.

– Нет. Я позабочусь о проблеме, с которой ты не справилась.

Твердым шагом она вышла из камеры, отправившись вслед за охранником.

Рука новой богини схватила Лору за запястье и рывком втащила назад. Боль прострелила до самого плеча, когда Лора упала, крепко ударившись о землю согнутым запястьем. Тайдбрингер бросилась вперед, чтобы заблокировать дверь. Приподнявшись на коленях, Лора потянулась за ножом.

– Глупая девчонка! – прошипела Тайдбрингер. – Какого черта ты с ней связалась?

– Я… мы заключили сделку, – запинаясь, сказала Лора.

– Да что она могла предложить, после того, как забрала у тебя все? – Тайдбрингер покачала головой. – Уходи сейчас же, пока она не вернулась!

– О чем ты? – недоуменно спросила Лора. Тот же холодный ужас, что пробудился в ней, когда она впервые увидела умирающую богиню возле своего дома, снова зашевелился в крови, нашептывая: «Ты знаешь».

– Узнав, что произошло, я искала тебя по всему миру, но ты словно растворилась. Я не смогла тебя найти, – быстро сказала новая богиня.

– Я скрывалась у Одиссеидов в их охраняемом поместье, а потом Гермес дал мне амулет, – объяснила Лора. – Это сделало меня невидимой для богов…

Тайдбрингер злобно выругалась.

– Он не должен был пытаться защитить тебя в одиночку! Вот болван!

– Поэтому ты искала меня?

Это было трудно понять: Тайдбрингер была богом уже очень давно, и Лору потрясло, что та еще помнила о своей смертности и о тех, кто остался из ее обреченной на уничтожение семьи.

– Нет, дитя, я хотела предупредить тебя. Если бы меня не похитили при Пробуждении, я бы сразу пришла к тебе. Я согласилась на условия Рата, потому что надеялась выжить, выиграть время, чтобы сбежать и найти тебя. Предупредить, что Гермес видел тебя той ночью и рассказал ей. Он рассказал ей, зная, как сильно она хотела вернуть Эгиду… как верила в то, что ей это необходимо…

– Что?! – вскочила Лора. – Что он ей рассказал?

Ты знаешь.

Глаза Тайдбрингер широко распахнулись, и она издала густой, влажный вздох. Кровь хлынула у нее изо рта, когда зазубренный металлический наконечник дори пробил ее грудь насквозь. Она еще боролась, ее тело металось в дверном проеме, как рыба, пойманная на крючок. Когда ее взгляд остановился на Лоре, искры силы погасли в глазах.

– Все, – изрекла Афина, высвобождая свое оружие, и безжизненное тело Тайдбрингер рухнуло на землю. – Он рассказал мне все.

СЕМЬ ЛЕТ НАЗАД

Это оказалось так просто – проще, чем она себе представляла.

В свои десять лет Лора успела возненавидеть Кадмидов за многое, но в ту ночь, оказавшись в тесном заднем дворике «Финикийца», девочка ненавидела их больше всего за то, что они вели себя так, будто им все позволено. И никто не посмеет забрать у них то, что они сами украли.

Между рестораном и соседним зданием тянулся узкий огороженный проход. Они допустили ошибку, оставив ворота незапертыми, чтобы перетаскать мешки с мусором на улицу для утренней машины. Лора проскользнула внутрь и спряталась за рядами помойных баков, наблюдая, как охотники носятся туда-сюда, как рабочие пчелы в улье.

На время их вылазок задняя дверь ресторана всегда запиралась. Возвращаясь, они вводили один и тот же код на электронной панели замка.

Она мысленно повторяла эту комбинацию снова и снова. Она не могла забыть.

Луна приближалась к макушке неба, когда Лора почувствовала покалывание в затылке.

Девочка обернулась, обшаривая глазами двор и ближайшие окна. Единственной камерой в пределах видимости оставалась та, что над дверью, и обойти ее было достаточно легко. Они с Кастором – ну, на самом деле только она, Кастор стоял на стреме, – практиковались в том, чтобы забираться в покои Филиппа Ахиллеоса в Доме Фетиды так, чтобы не попасть под объектив. Ее и тогда не поймали, не поймали бы и сейчас.

Она представляла себя героем из легенд. Она не подведет.

– Просто сделай это, – сказала себе Лора, натягивая на голову худи и заправляя внутрь растрепанные волосы. Выждав еще десять минут, когда больше никто не появился, Лора подкралась к двери, прижимаясь спиной к стене. Она ввела код и, глубоко вдохнув, мелькнула в поле зрения камеры и юркнула внутрь.

На кухне еще стоял пар от мытья посуды, и пахло сырым луком. У раковины к ней спиной стоял подросток и что-то мурлыкал себе под нос, подпевая радиоприемнику. Затаив дыхание, невесомыми шагами Лора медленно кралась по плохо освещенному периметру помещения.

Совсем рядом послышался гул голосов. Девочка нырнула под ближайший металлический рабочий стол и забилась подальше в тень. Прижав кулак ко рту, она замерла в ожидании.

С громким хохотом на кухню ввалилось несколько охотников. Они сняли маски, но все еще были вооружены до зубов. Один из них помахал мальчишке, когда остальные направились к большой морозильной камере.

– Как все прошло? – спросил тот и последовал за мужчинами. В его вытаращенных глазах плескалось нетерпение.