хранит столько тайн. Но почему на Сараде, Шисуи? Почему ты не поставил защиту на своих родных? На… — Хокаге хотел сказать о матери, но осекся.

— Я не знал, как это сработает, — Шисуи укоризненно взглянул на Хирузена и с расстановкой произнес: — И я не думал, что это понадобится. Чистая случайность, которая спасла Сараде жизнь.

— Невероятно…

— Сандайме, — Шисуи закончил с оправданиями и быстро перешел к главному, чтобы избежать расспросов о Мангеке: — На девочку из моего клана напали Анбу.

Хокаге нахмурился. Морщины на его лице стали еще глубже.

— Учиха и так практически не осталось, — жестко вымолвил Шисуи. — Нас пытаются добить в стенах родной деревни.

— Я понимаю твое негодование, Шисуи. Я разберусь.

— Вы говорили это больше пяти лет назад, а все остается по-прежнему.

— Ты должен понимать, Шисуи, — серьезно сказал Хокаге. — Девочка, которая считалась пропавшей без вести столько лет, вдруг объявляется в Конохе. Резонно предположить, что она могла быть в сговоре с Итачи и представляет для деревни угрозу.

— Поэтому ее нужно убить, не разбираясь в причинах?

— Я не говорил этого.

— Сандайме…

— Я разберусь, Шисуи, — повторил Хирузен. — Это какая-то ошибка. Коноха считает Учиха своими братьями по оружию. Никто не причинит вреда ни тебе, ни твоему клану.

Тому, что осталось от него. Я и двое детей. Никто не причинит вреда… Братья по оружию…

— Вероятно, не все разделяют ваши взгляды, — ответил Шисуи и вышел из кабинета Хокаге.

Он покинул Резиденцию и отправился бесцельно бродить по деревне. Слишком много всего свалилось на него этим утром. И все это нужно было осмыслить.

Нападение Анбу Шисуи не удивило. Третий сколько угодно мог делать изумленное лицо и утверждать, что для него это полнейшая неожиданность, но по мнению Шисуи все было закономерно. Что бы ни говорил Сандайме Хокаге о том, что Данзо отстранен и Корень ликвидирован, но даже сейчас эта организация давала о себе знать. Они ушли в подполье, а Хирузен просто не обращал внимания на деятельность своего соратника.

Но хотя бы теперь ты не будешь дергаться, Данзо. Я дал знать Хокаге, что подозреваю тебя. Значит, в ближайшее время все будет тихо.

Даже если Сарутоби Хирузен недоглядел за Данзо, то сейчас, после его визита, наверняка займется этим делом серьезно.

А вот возвращение Сарады вызывало слишком много вопросов. Хокаге очень легко поверил в то, что это техника Мангеке. Не удивительно. О Мангеке Шарингане мало что было известно даже внутри самого клана. На него можно было свалить все, что угодно. И таким образом Шисуи одновременно набивал себе цену.

Шиноби, который может управлять временем… Теперь они и шуншин мой свяжут с этим, за ними станется.

Хирузен поверил. Но сам Шисуи всей правды так и не знал. Кроме того, нечто беспокоило его в самой Сараде.

С ней что-то не так. Она другая.

Шисуи присел на лавку, закинув руки за спинку, запрокинул голову и глядел, как по небу медленно плывут облака, похожие на обрывки ваты. Он во всех подробностях пытался вспомнить девочку, с которой изредка общался пять-шесть лет назад.

Наивная, добрая, впечатлительная. Немного потерянная, но в то же время талантливая и усердная. Ее очень легко было задеть. А сейчас… Она совершенно спокойно спросила его о том, что произошло в ночь падения клана Учиха. И когда он ответил — ничего не изменилось. Лицо Сарады осталось таким же бледным, взгляд — пустым. Она даже не заплакала, а прежняя Сарада обязательно пустила бы слезу.

Она стала другой после той трагедии. Как и Саске, как и Итачи. Как и сам я.

Едва придя в сознание после Цукуеми Итачи, Саске объявил, что обязательно убьет старшего брата, чего бы это ему ни стоило. Маленький славный мальчишка превратился в молчаливого надменного парня, который не смеялся, не улыбался, не веселился, а просто вынашивал в душе месть. Огонь ненависти в его взгляде не гас и по сей день, только настаивался и креп все больше.

В глазах же Сарады Шисуи не увидел ни ненависти, ни желания поквитаться с Итачи. Только пустоту. И чем эта пустота заполнится, пока что было неясно, но тяжелая чакра маленькой «шпионки» навевала на плохие мысли.

Не нравится мне все это.

До крови кусая губу, Шисуи снова задумался.

А чего он ожидал?

Тринадцатилетняя девочка возвращается в усеянный трупами квартал, приходит домой и видит родного дядю, который заканчивает дорезать ее бабушку и дедушку. Ни один нормальный человек после такого зрелища не останется собой. И Шисуи пытался вычислить, представить во всех деталях что именно чувствовала сейчас Сарада.

Мрачные воспоминания о трагедии немного затерлись, боль притупилась. Но для Сарады все случилось только несколько дней назад. Шисуи силился вспомнить себя в тот день, когда вернулся с миссии и вместо матери увидел дома лишь пятно крови, присохшей к деревянному полу на кухне. Тогда еще погиб его сенсор, Киочи.

Шисуи казалось, что он куда-то падает. Он винил во всем себя. Сам не свой от злости и отчаяния он вломился в кабинет к Хокаге и что-то кричал ему, далеко не сразу заметив, что все это время в его глазах был активирован Мангеке. А потом Кирэй…

В груди вдруг похолодело.

Он припомнил тот вечер с Кирэй. Как они сидели на кухне, а она сказала: «Ну-ка, взгляни на меня. Что у тебя с глазами?»

Кирэй тогда впервые увидела его после чрезмерного использования Мангеке.

Ч-черт… Глаза Сарады. Не может быть.

****

Медики говорили, что она идет на поправку, но Сарада не чувствовала, что ей стало лучше. Рана немного ныла тянущей болью, глаза восстановились, чакра тоже. Однако жить все так же не хотелось.

В этом мире не было ничего.

Несколько дней она сходила с ума от собственных мыслей. Вырвать ее из этого зацикленного круга сомнений и догадок смог только Шисуи — он знал ее тайну и с ходу объяснил, в каком она времени.

После этого все встало на свои места.

Тот мужчина в оранжевой маске действительно убил ее, и это вызвало долгожданную волну, которую она уже отчаялась увидеть вновь.

Лежа сутками в постели, Сарада успела сделать несколько открытий. Первый: волна появлялась не просто так, ее вызывала какая-нибудь катастрофа, в центре которой оказывалась она сама, человек из другого времени. Множество смертей, как