хрупка, не удержался и сорвался. Слабость подкосила ноги, и Сарада рухнула на четвереньки, едва не выпустив кунай. Шиноби у самого пола успел перегруппироваться, приземлился на колени и вытянутую руку и ринулся на нее.

Сарада с трудом поднялась. Шаринган читал атаки, но тело не успевало… Катастрофически не успевало! Убийца выхватил меч, Сарада отбивалась уже двумя кунаями, но сражаться с сильным мужчиной в таком состоянии было слишком трудной задачей.

Непослушное тело, будто чужое, внезапная слабость, разбитый новыми открытиями рассудок… Меч с противным лязгом ударялся и терся о клинки кунаев. Сарада едва стояла на ногах. Последние несколько минут ей удавалось выживать лишь за счет шарингана. Гендзюцу не работало. Она никак не могла поймать взгляд мужчины, скрытый за белой медвежьей маской с узорами.

Анбу.

Сарада не думала о том, почему на нее напал Анбу. Не удивилась. Она уже ничему не удивлялась. Сражаться с членом Анбу даже в лучшей форме было самоубийством, а сейчас и подавно, и единственная мысль, которая вертелась в усталом сознании, твердила: как только закончится чакра и отключится шаринган — ты умрешь.

Сарада, шагая назад под напором атак, споткнулась, и в то же мгновение мощный удар ногой в живот откинул ее к стене. Она видела, но не успевала увернуться. Внутренности свело. Этой ночью Сарада просто купалась в боли. Она готова была на любое спасение из этого ада, даже на смерть, но почему-то продолжала сражаться. Всеми силами цеплялась за жизнь, в которой не видела смысла. Инстинкты были мощнее разума.

Шиноби в маске медведя во мгновение ока очутился над ней и наискось ударил мечом, метя в шею. Сарада с трудом задержала его скрещенными кунаями. Слабые руки дрожали. Удар по лицу. Кунаи соскользнули с лезвия, убийца перекинул меч в правую руку и направил клинок ей прямо в живот. Глаза Сарады распахнулись от ужаса. Жжение в сетчатке… и…

Единение.

Время будто замедлило свой бег.

Она видела неумолимо приближающееся острие меча, широкую грудь мужчины перед собой, и… Металл нагрудника, сеть ткани одежды. Кожа, мягкая, немного жирная и влажная от пота. За ней — теплая жидкость в какой-то рыхлой ткани, упругие трубки сосудов… Сокращающаяся мышца, поочередно перекачивающая кровь из отсека в отсек.

Защититься. Любой ценой спастись.

И снова воля опережала лихорадочные мысли, как избежать смертельного удара за долю секунды. Чакра, опаляя сетчатку, устремилась сквозь зрачки. Сердце Анбу, которое Сарада чувствовала даже четче, чем свое, застыло на очередном сокращении…

Больше чакры!

…и разорвалось.

Превратилось в бесформенные ошметки мяса.

Одновременно лезвие меча вошло ей в бок и пригвоздило к деревянной стене дедушкиного кабинета. Тяжелое тело мужчины обрушилось сверху на Сараду, оцепеневшую от боли и ужаса, задев меч, который заточенным лезвием стал распарывать плоть, делая рану еще больше. Анбу упал на татами боком. Его тело вдруг загорелось синим пламенем. Сарада боялась шевельнуться. Неподвижно наблюдала, как бывший Анбу сгорает дотла вместе с одеждой и маской, оставляя на татами лишь кучку сажи.

Собравшись с духом, Сарада выдернула из живота меч.

Сердце остановилось в тот момент, когда убийца наносил удар, и он промахнулся. Может, поэтому она все еще была жива, а меч вошел в стену совсем неглубоко.

Сарада сползла по стене, касаясь мокрой раны на боку. Больше не было времени на мысли и самокопания. Нужно было выйти и найти медика. Шаринган не различал поблизости ни одной живой души.

Еще немного, и она отключится. Никто не найдет ее здесь, и она просто умрет от потери крови.

Откуда только пробудилась такая тяга к жизни?

Сарада с трудом поднялась на ноги и, придерживаясь за стену, выбралась из дедушкиного кабинета. Коридор, прихожая… Закрытая входная дверь, гробовая тишина. Отодвинуть створку седзи стоило огромных усилий. Сарада вышла на улицу.

Теплый ночной воздух не принес удовольствия. Кожа покрылась липким холодным потом. Глаза время от времени застилал мрак, но Сарада продолжала идти вперед по мертвому кварталу Учиха. Ее тошнило от вееров, которые были на каждой секции забора, на флагах и на вывесках, и на обрывках навесов над пустыми прилавками. Под этим гербом Итачи вырезал клан. Проклятый клан. И этот дьявольский веер, будто символ самой смерти. Что ощущали люди, умирающие от руки дяди? Не то же ли, что она чувствует сейчас?

Квартал казался ей бесконечным. Сарада бессчетное множество раз опускалась на четвереньки, едва не теряя сознание, но выжимала из себя последние силы, чтобы подняться и идти дальше. Опираясь на стены домов и оставляя на светлых стенах кровавые следы пальцев.

Идти вперед, неважно куда. Просто выйти из этого места, к людям. К жизни.

Впереди показались ворота. Сараде чудилось, что минуло уже несколько часов, но будь так — она бы точно лишилась сознания. Ворота были открыты, но затянуты желтыми лентами. Наклониться, пролезть под ними было выше ее сил. Сарада просто навалилась на них грудью, запуталась, дергалась… Ленты сорвались.

Она пошла дальше.

Вокруг квартала улицы также были пусты, словно люди намеренно обходили это место десятой дорогой. Или сейчас было поздно, и все жители спали.

Тогда она умрет.

Сарада приготовилась присесть на колени, чтобы снова собраться с духом и продолжить путь, как делала много раз, но мостовая вдруг ринулась ей на встречу, на ходу оборачиваясь глубокой черной пропастью.

Глава 34. Рассказывай

34

Квартира встретила его тишиной. Шисуи вздохнул, скинул обувь и заглянул в комнату Саске. Все в порядке, кровать идеально застелена, поверх покрывала лежат подушки.

Такое время, а его нет дома?

За стеклянной дверью во всю стену, ведущей на балкон, горела россыпью окон ночная Коноха. Шисуи прошел на кухню, зажег выключатель и глотнул из холодильника прохладной воды. На стойке его ждала записка.

«Ушел на миссию. Буду нескоро».

Подпись и дата. Кратко и сухо.

В этом весь Саске-кун. «Буду нескоро…» Эх, значит, С-ранг? Как же быстро ты вырос, если тебе стали давать такие миссии?

Судя по дате, Саске не было уже несколько дней.

Шисуи неторопливо приготовил себе ужин, поел в одиночестве, постоял на балконе, наслаждаясь вечерним воздухом, и лег спать с мыслью, что с утра надо обязательно заглянуть в госпиталь к Кирэй.

Тишину его сновидений разбил звонок.

Шисуи открыл глаза и увидел, что за окнами уже светло. Звонили не просто так. Звонили настойчиво, будто пытались к чертям выдавить дверной звонок. Он чертыхнулся и вышел в коридор. Голова все еще была тяжелой ото сна, а глаза резал утренний свет.