— Quelle? — спросил Ашер.

— Она сегодня уже испытала удовольствие от нас.

Ашер помрачнел.

— У нее все симптомы. Я не думал, что так будет. Яполагал, что некромантия ее защитит.

— И еще я должна вам сказать, что Белль Морт, по-моему,имеет некоторое отношение к моей болезни. Она через вас двоих кормилась от меняи Ричарда.

Жан-Клод прислонился к стенке, сложив руки на груди.

— Джейсон нам это рассказал, ma petite. И все же ядумаю, что твоя сила целый день боролась с силой Ашера. Старый вопрос: чтобудет, если неудержимая сила натолкнется на недвижимый предмет.

— Ашер — неудержимая сила, а я — недвижимый предмет?

— Oui.

Я хотела бы оспорить такое разделение труда, но оно былочертовски уместным.

— Так что для нас значило бы снова стать menage atrois?

У Жан-Клода что-то мелькнуло на лице, но тут же оно сталонепроницаемым из непроницаемых. А ответил Ашер:

— Ты бы пожелала проделать это еще раз?

Я стала было отпускать полку, потом решила, что на всякийслучай не надо, и ответила:

— Может быть. — Посмотрела на Жан-Клода, на его отстраненноекрасивое лицо. — Я думаю, Жан-Клод нашел наконец нечто, где он не пойдетна компромисс.

— Что ты имеешь в виду, ma petite?

— То, что, если я тебе буду стоить Ашера, это вобьетмежду нами клин.

— Так я, значит, нагрузка, которую ты тащишь с собой вкровать, чтобы быть с Жан-Клодом!

Он вдруг загорелся яростью, текучим синим огнем наполнилисьглаза. Его человеческий облик отлетел прочь у меня на глазах. Он остался бледени красив, но это была красота камня и самоцвета, твердая и яркая красота без жизни,мягкости, человечности. Он стоял передо мной, и золотые волосы ореоломобрамляли его лицо — страшная красота, как у пришедшего за тобой ангела смерти.

Я его не боялась. Я знала, что Ашер не причинит мне вреда —намеренно. Более того, я знала, что Жан-Клод ему этого не позволит. Но с меняхватило. Хватило — меня и Ашера. В каком-то извращенном смысле мы с Ашером былипохожи — обоим нужна психотерапия. У нас у обоих полно пунктиков о личнойблизости и куча обручей, через которые мы заставляем людей прыгать, но даже мнеэто надоело.

Я расстегнула портупею и стала пропускать ее сквозь петли.Когда она достаточно сдвинулась, я вытащила ее из петли кобуры.

Ашер голосом, который отдался в комнате эхом и прошел у меняпо спине мурашками, спросил:

— Что ты делаешь?

Я закончила снимать портупею, потом сбросила кобуру.

— Раздеваюсь. Я полагаю, что Жан-Клод припас какую-тоодежду и для меня. Хотя я не нацеплю ничего такого, что подходило бы к вашемукостюму — нижние юбки, корсеты, кринолины, — этого можете даже непредлагать.

— Не бойся, ma petite. Я все время имел в виду твоипредпочтения, выбирая тебе одежду. — Он раскинул руки, приняв красивую,пусть и слишком театральную позу. — Даже наши костюмы удобны и не стесняютдвижений.

Мы оба не обращали внимания на вампира, который мрачносмотрел на нас исподлобья. Ничто так не выпускает из тебя воздух, как если твоипопытки быть страшным просто не замечают.

Я стала снимать тенниску, но остановилась — не хотелось мнеснова устраивать представление с крестами. Не стоит заводиться. И я пошла ккровати, где могла снять туфли с удобствами.

— Так Джейсон тебе рассказал, что еще сделала Белль?

— Oui. Она поставила тебе первую метку.

— Она знает, Жан-Клод, знает, что ни у меня, ни уРичарда нет четвертой метки.

Я подпрыгнула на кровати, положив рядом кобуру и портупею.Потом занялась развязыванием шнурков на туфлях, потому что не хотела, чтобыдискуссия пошла туда, куда она непременно должна была пойти.

— Ты не смотришь на меня, ma petite. Почему? Ты боишьсятого, что я скажу?

— Я знаю, что, если бы ты поставил мне четвертую метку,она не могла бы меня пометить. Нам бы ничего от нее не грозило.

— Non, ma petite, не будем друг другу лгать. Она бы немогла пометить тебя и сделать своей, но опасность тебе грозила бы. Я бы могвоспользоваться этим как поводом присвоить тебя полностью, но не стану, потомучто боюсь того, что может сделать Белль Морт.

Я посмотрела на него, держа в руке туфлю:

— И что же это?

— Сейчас она думает, что может присвоить тебя какслугу-человека. Может воспользоваться тобой для увеличения своей силы. Если жеона узнает, что в этом смысле ты ей недоступна, она может решить, что лучшетебе быть мертвой.

— Раз я не досталась ей, пусть не достанусь никому?

Он слегка кивнул и пожал плечами, будто извиняясь.

— Она очень практичная женщина.

— Нет, она очень практичная вампирша. Поверь мне,Жан-Клод, это совершенно другой уровень практичности.

Он кивнул:

— Oui, oui. Я бы поспорил, если бы мог, но мне пришлосьбы лгать.

Ашер приближался к нам. Глаза его все еще горели синимогнем, будто зимнее небо заполнило его голову, но в остальном он выглядел какобычно. То есть абсолютно необычно, но он хотя бы не поднимал смерч своейнеотмирной силы и не левитировал на несколько дюймов от пола.

— Вы оба ослабляете себя, не разделив четвертую метку.Без нее ни у кого из вас нет полной силы. И ты это знаешь, Жан-Клод.

— Я знаю, но еще я знаю Белль. Что она не можетиспользовать, то уничтожает.

— Или выбрасывает, — добавил Ашер, и от скорби вего голосе у меня перехватило горло.

Наконец-то я сняла туфли, поставила на пол и засунула в нихспортивные носки.

— Когда тебя выбросили, это тебя уничтожило, —сказала я, стараясь говорить мягко, но вышло у меня как всегда.

Он обернулся ко мне. Зрачки плавали в голубом пламени, каквозрождающиеся из пучины острова.

— Я хотела сказать вот что, Ашер: она выбрала то, чтотебе было больнее смерти. Лишиться ее нежности, лишиться постели Жан-Клода,потому что эта постель принадлежала ей.

— Она не стала бы меня убивать, потому что обещалаЖан-Клоду.

Я глянула на Жан-Клода.

— Я к ней вернулся на сотню лет при условии, что онасохранит жизнь Ашеру. Если бы он погиб, я был бы свободен.

— И она постаралась, чтобы я остался жив, — сказалАшер, и желчью в его голосе можно было отравиться. — Бывали ночи, когда япроклинал тебя за это, Жан-Клод.

— Я знаю, mom ami. Белль Морт часто напоминала, чтоесли бы я только позволил тебе умереть, ты был бы избавлен от такого унижения.