Габриэль ожесточенно исчертила стоивший столько усилий набросок и разорвала пергамент в клочья, вместе с углем швырнула наземь. За ними последовала дощечка, с глухим стуком упавшая на грядки Арианн с целебными травами.

Глубоко обозленная на себя за то, что снова попыталась рисовать, Габриэль закрыла лицо руками. Ее магия больше не в пальцах. Она в ее личике, и ей лучше помнить об этом. Зачем тратить попусту время, пытаясь пробудить старые способности и из всех сюжетов (надо же!) выбрать капитана Николя Реми?

Возможно, потому, что она не могла забыть его мечтательную улыбку и печальные глаза. Может быть, если бы она могла положить память о нем на лист бумаги, то, в конце концов, выбросила бы его из головы, а заодно свое чувство вины и сожаления.

Не то чтобы она добивалась признания Реми в любви. Он бы довольно быстро преодолел это чувство… если бы достаточно долго прожил у них.

Почти неделя, как он уехал. Другой бы сказал, что он мог бы уже прислать весточку о том, что у него все в порядке. Она бы совсем не волновалась из-за Реми, если бы не то обстоятельство, что ей все… все так надоело, что было так жарко, и что она чувствовала себя такой несчастной. Конечно, обгорел нос, все кончится веснушками и скверной головной болью.

Ей была нужна Арианн. Габриэль метнулась в дом искать свою старшую сестру, но той в доме не оказалось. Бетт осмелилась предположить, что хозяйка, возможно, в лесу, собирает травы для своих снадобий.

Как это похоже на Арианн – рвать какие-то сорняки, когда она нужна в доме! Габриэль вздохнула, потирая переносицу, потом поняла, что не права и неблагоразумна.

Она была довольна, что сестра не где-нибудь в компании Ренара. Арианн, наконец, избавилась от проклятого кольца. Не бросила в море, как хотелось бы Габриэль, но, по крайней мере, заперла в свой сундук, где меньше соблазна воспользоваться им.

Однако Габриэль опасалась, что уже слишком поздно. Каждый раз, когда Арианн говорила о графе, взгляд ее становился ласковым. Весьма вероятно, что дело кончится тем, что сестра выйдет за него. Если это произойдет, пускай это чудовище обращается с Арианн со всем почтением и уважением, какого та заслуживает. «Иначе ему придется иметь дело со мной», – задорно подумала Габриэль.

Что до нее самой, девушка была более чем когда-либо преисполнена решимости идти другим путем. Эти последние нападения охотников на ведьм укрепили ее в убеждении, что женщинам семьи Шене, в конечном счете, лучше всего проявить силу. Стать такими могущественными, чтобы никакой подлец вроде де Виза не посмел поднять ни на одну из них пальца.

Арианн всегда было предназначено стать женой и матерью. Мири, в конце концов, превратится в одну из этих чудных старушек, счастливо обитающих в небольшом домишке с дюжиной кошек и всяких других существ. Судьба их семьи зависит от нее, Габриэль. Ей нужно начинать всерьез задумываться над будущим, но прежде надо избавиться от этой ужасной головной боли. Она направилась в подвальные помещения поискать порошки, чтобы приготовить микстуру.

Она никогда не была сильна в целительстве, да еще, к своему огорчению, обнаружила, что Арианн переложила все вещи с места на место. Арианн называла это наведением порядка. Сестра никак не могла понять, что лучший способ находить вещи – это бросить их в ближайшем месте, а потом просто помнить, где оставила.

Пока Габриэль рылась в поисках нужных порошков, голова разболелась еще больше. Наконец девушка добралась до обросшей паутиной самой верхней полки.

Подвинув скамеечку, поднялась наверх и стала, морщась, рыться в покрытых пылью пузырьках. Не нашла ничего толкового… разве что маленький деревянный ящичек. Габриэль вспомнила, что в ящичке что-то, чем она лечит Реми, но, если так, зачем Арианн его прячет?

С капитаном по-прежнему была связана какая-то тайна, которая ускользнула от Габриэль. Ее самолюбие задевало, что Арианн и Реми обращались с ней как с ребенком, нуждающимся в защите от чего-то. Габриэль перенесла ящичек на стол, ощущая себя почти Пандорой. Не к месту. Этот миф кончается весьма плохо. Отбросив фантазию, она открыла ящичек и нашла внутри небольшой мешочек вроде кисета. Габриэль потянула за шнурки и, дрожа от нетерпения, вытряхнула содержимое.

Она была разочарована: в мешочке ничего не было, кроме пары белых дамских перчаток. Девушка огорченно собиралась сунуть перчатки обратно в ящичек, но ощутила рукой высокое качество тонкой шелковой ткани. Расправив перчатки, уловив тонкий запах духов, поняла, что они изысканной работы.

Они были несколько запачканы, один кончик пальца потерт, будто кто-то его царапал. Но не было ничего такого, чего нельзя поправить. Зачем оставлять здесь такое сокровище, прятать в темном углу подвала?

Ей нельзя присвоить их без разрешения Арианн, но не будет ничего плохого, если она их примерит. Забыв о головной боли, Габриэль натянула на руки шелковые перчатки. Удовлетворенно вздохнула: перчатки сидели идеально…

Пока Арианн гонялась в речке за Ренаром, утро перешло в день. Она разрезала воду быстрыми взмахами; все, чему учил ее отец, возвращалось, руки и ноги двигались в слаженном ритме. У Ренара были длинные руки и мощный взмах, зато на ее стороне оказались быстрота и подвижность.

Обгоняя его, она вдруг вспомнила, почему когда-то так любила плавать: за удивительное ощущение легкости, невесомости, полного расслабления и беззаботности – ощущение, которое она испытывала так редко. Ростом выше своих изящных сестренок, она никогда не чувствовала себя грациозной, как Габриэль или Мири. Но здесь, в воде, она была гибкой и уверенной в себе. Собравшись, она стрелой пересекла поток, легко обойдя Ренара.

Здесь можно было встать, вода доставала до пояса. Она тяжело дышала, сердце сильно билось, мышцы горели. Но боль была приятная, не то, что при обычной усталости. Ренар нагнал ее спустя несколько секунд.

– Что так долго? – поддразнила Арианн.

Ренар засмеялся:

– Не знал, что плыву наперегонки со своего рода водяной ведьмой. Но, по всей видимости, я, наконец, поймал ее, – добавил он с шальными искорками в глазах.

– Поймать ведьму опасно. Она могла бы решить превратить вас в зверя.

– Если верить вашей сестрице, я уже такой, – ухмыльнулся Ренар и, обхватив ее руками, стал подталкивать к берегу.

Они так шалили с тех пор, как она бросилась в воду, плескались, ныряли, гонялись друг за дружкой. Как двое непослушных детей, разве что она даже в детстве не забавлялась так беззаботно и самозабвенно. Но крепкое мужское тело, оттеснявшее ее к берегу, было совсем не мальчишеским. Между ней и Ренаром, между мокрой прилипшей к телу хлопчатобумажной сорочкой, очерчивавшей изгибы грудей, и низко спущенными на узкие бедра бриджами Ренара, было нечто чуть больше, чем просто вода.

Он протянул руку, чтобы вытащить из ее волос упавший листок. В глазах его светились нежность и восхищение.

– Никогда больше не осмелюсь сомневаться в ваших возможностях. Вы полны неожиданностей, моя Хозяюшка острова Фэр.