Шрифт:
Интервал:
Закладка:
О том, как продвигались дела с Еврейским легионом, Жаботинский, между прочим, информировал и других деятелей русской культуры, в частности З.А. Венгерову, известного литературного критика, историка литературы и переводчика, сестру С.А. Венгерова. 27 октября 1916 г. он писал ей из Лондона (Отряд погонщиков мулов к этому времени был распущен, а 38-й батальон королевских стрелков еще не сформировался):
Дорогая Зинаида Афанасьевна,
Мне так больно, что я Вас не проводил. У меня осталось впечатление, что Вы не едете в тот день. Конечно, ясноо впечатление могло получиться только у «замороченного» человека. Кратко докладываю, что из легиона ничего не вышло. Надо было бы все бросить, но друзья решили пока удержать газету в форме еженедельника47 и «wait and see»48. Мне все надоело. Р Вед еще не ответили мне, освобожден ли я. Вероятно, придется поступить здесь. Моя семья живет в Аккерманском уезде, близко от Добруд-жи, и я не знаю о них ничего. Настроение мое понятно.
Не забудьте позвонить С.Д. Зальцману49. Я думаю, рукопись давно у него. Скажите ему, что сюда приехал Трумпельдор, и он тоже пришлет предисловие с документами.
Крепко жму Вашу руку.
Ваш В. Жаботинский
3, Justice Walk, Chelsea50
В отсутствие Рутенберга и главный почет, и основная расплата за Еврейский легион достались Жаботинскому. Говоря о расплате, мы имеем в виду мнение известной части сионистов (среди них Бен-Гуриона, Бен-Цви и др.), которые полагали, что создание еврейского военного формирования приведет к ужесточению отношения турецких властей к еврейскому населению Палестины, преследованиям и в конце концов выселению в Египет. Это мнение, в основе которого лежал типичный «страх иудейский», высказывал и живший в ту пору в Одессе известный еврейский литературовед, историк и лингвист И. Клаузнер (1874–1958). В этом смысле показателен более поздний спор с ним молодого сиониста И. Фишера51 на страницах одесского еженедельника «Еврейская мысль». Возражая И. Клаузнеру по поводу его статьи «Без шума», в которой тот утверждал, что «не нужно поднимать шума и треска» вокруг Декларации Бальфура, чтобы не дразнить арабов и не вызывать у них еще большей ненависти к евреям, И. Фишер, переводя разговор на тему Еврейского легиона, в частности, писал:
Конечно, г. Клаузнер может и теперь с иронией писать о Жаботинском и «его легионе». Но разве не еврейский легион был причиной признания евреев воюющей нацией? Разве мы все не горды сейчас сознанием, что нашу Палестину завоевали и охраняют не только союзные, но и наши, еврейские, солдаты? И разве мы все не были бы преисполнены еще большей гордостью, если бы теперь в нашей стране стояли только наши войска? Жаботинский, которого так усердно забрасывали два года назад самыми нелестными эпитетами и которого теперь многие склонны считать большим политическим провидцем и мудрецом, предвидел и эти новые настроения в 1915 г. (Фишер 1919:13).
И. Клаузнер не остался в долгу и ответил И. Фишеру в одном из последующих номеров «Еврейской мысли»:
Еще два слова о легионе и о Жаботинском.
Я никогда не говорил с иронией ни о том, ни о другом. Я, как большинство «старых сионистов», был против активизма, исходя, главным образом, из того, что в Палестине для нас важнее всего количество еврейского населения; и если благодаря легиону турецкое правительство изгнало или выжило из Палестины половину еврейского населения (из 120 ООО осталось лишь 60 000), то он нашему делу принес, по моему мнению, больше вреда, чем пользы. Иронизировать тут не над чем, и я этого и не делал. Это – серьезный вопрос, и история рассудит, кто был прав, а не мы, слишком близкие к событиям, а потому слишком плохие судьи. Что касается того, что Жаботинский оказался «большим политическим мудрецом и провидцем», то я бы напомнил хотя бы об его статье «Ориентация» (в «Одесских Новостях»), в которой он «провидел», что Россия победит и получит Дарданеллы и Галицию, что благодаря этой победе окрепнет старый царский режим и евреи Турции и Галиции станут бесправными, как и все евреи России, на целых 30 лет, но зато еврейские торговцы экономически выиграют благодаря тому, что Дарданеллы станут русскими… Нет, в этой войне никто не оказался пророком. Не оказался им и Жаботинский. Не оказался им и я. Но во всех статьях моих имеется слово «если». А конца великих потрясений еще никому не видно… (Клаузнер 1919: 16).
Аргументы И. Клаузнера были фактически неверными: преследование евреев турецкими властями, если даже ограничиться временем Первой мировой войны, началось до создания Легиона. Будучи корреспондентом «Русских ведомостей» и освещая события на ближневосточном театре войны, Жаботинский еще в январе 1915 г. писал о той опасности, в которую попали палестинские евреи: кто-то из них нашел себе приют в Египте, но большую часть, оставшуюся в Палестине, ожидает непредсказуемое будущее:
Вопрос об еврейских беглецах из Палестины по-прежнему более всего интересует здешние политические круги. Число их теперь превысило четыре тысячи, треть из которых нашла себе работу, а две трети живут подаянием евреев и европейцев. Главная масса еврейской колонизации еще осталась на местах, но ей угрожают серьезные опасности. Преследование сионизма и еврейского языка является, по-видимому, главным занятием Джемаля-паши. Еврейские школы живут под Дамокловым мечом. Еврейская стража, так называемые «шомерим», обезоружена и распущена. Органы самоуправления многих колоний Иудеи также распущены. Колонистам грозят, что их недвижимое имущество будет конфисковано, а сами они высланы. Но наиболее тяжелый удар был нанесен недавно прямо из Константинополя: министерство финансов прямо предписало сионистскому банку, центру экономической жизни колоний, ликвидировать свои дела в течение двух недель (Жаботинский 1915: 4)52.
По иронии судьбы, спор Фишера с Клаузнером печатался в еженедельнике, выходившем в Одессе, которую незадолго до того покинул Рутенберг. Но об этом – несколько позднее. Сейчас же существенно подчеркнуть, что проблема, поднятая Клаузнером, касалась не тактики, а стратегии сионистской политики. Вопрос состоял в том, на чьей стороне должно выступить еврейство в Первой мировой войне – поддержать Антанту и тем самым, имея в виду палестинскую проблему, навлечь на себя репрессии со стороны Турции (об этом, по существу, и идет речь у Клаузнера) или проявить по отношению к ней лояльность и верноподданнические чувства, которые будут выражаться то ли в сохранении нейтралитета, то ли в принятии прооттоманской политической линии. Критикуемый Клаузнером Жаботинский, Рутенберг и их единомышленники однозначно придерживались мнения биться за еврейскую Палестину на стороне сил Антанты против Тройственного союза, к которому примкнула Турция.
Далее у нас еще будет повод коснуться этой темы в перспективе ее развития, когда после погрома, организованного арабами в Иерусалиме в апреле 1920 г. – при полном попустительстве англичан – только самые осторожные из сионистских лидеров могли продолжать упорствовать в мнении о том, что решение о легионах было необдуманным и поспешным, см. письмо русских евреев-сионистов (Л. Моцкин и др.), где эта мысль артикулирована с предельной внятностью (IV: 2).
