Почему бы в таком случае не приписать это преступление «Человеку с поезда»?

В самом деле, для этого есть основания. Позвольте мне обратить ваше внимание на некоторые другие моменты. В своей книге «Лесопромышленный бум в Луизиане в 1880–1925 годах» Донна Фрикер отмечает, что в 1910 году штат занимал второе место в США по производству лесоматериалов. Всплеск в развитии этой отрасли привел к тому, что в Луизиане были вырублены миллионы акров лесных угодий. К 1925 году бум пошел на спад.

Мы также знаем, что «Человек с поезда» зимой всегда отправлялся на юг, а в данном случае речь идет о январе и о месте, расположенном всего в 30 милях от побережья Мексиканского залива. Кроули расположен примерно на таком же расстоянии от Мексиканского залива, как Марианна, штат Флорида, Коттондейл и Милтон (тоже Флорида). И еще одно. Следующее свое преступление, а именно убийство семьи Касауэй, «наш» маньяк совершил два месяца спустя в соседнем штате – и это нормальный интервал для него как по времени, так и по расстоянию.

Хорошо. Тогда почему же, черт возьми, мы не связываем убийство Байерсов с «Человеком с поезда»?

Да потому, что в течение доброй сотни лет люди писали, что это дело рук Клементины Барнабет, и потому, что Клементина созналась в этом преступлении. Так что не будем спорить по поводу очевидного. И все же, если отвлечься от этих фактов и задать себе вопрос, чей «почерк» более отчетливо просматривается в убийстве Байерсов, ответ напрашивается сам собой: манера действий преступника больше похожа на «почерк» «Человека с поезда».

Чтобы вы могли в этом убедиться, нам придется вам кое-что объяснить насчет Клементины. Район, где было убито семейство Байерс, населяли афроамериканцы, креолы и каджуны. Все жертвы преступлений, упоминаемых в этой главе, чернокожие – за исключением белой женщины, на которой был женат Луис Касауэй. Чернокожая община была потрясена убийством молодых супругов Байерс и их ребенка. «Галвестон дэйли ньюс» 1 февраля написала, что «наиболее активная часть чернокожего населения провела массовое собрание и заявила, что окажет всю возможную помощь следствию в поисках виновных». Десятки людей были арестованы и допрошены полицией, но расследование так и не дало никаких результатов.

Прошел всего месяц. И вот 24 февраля 1911 года семья из четырех человек была убита в Лафайетте, штат Луизиана. От Кроули до Лафайетта всего 25 миль. Хотя Лафайетт теперь уже не входит в приход Акадия, это, в общем-то, одна местность. Жертвами убийства стали Александр Эндрус, его жена Меме (или Мими) и двое их детей, Хоакин и Агнес. Хоакину было три года, Агнес еще не исполнилось и года, она спала в своей колыбели. Семья Эндрус жила в доме на Доусет-стрит. Как написала в свое время «Лафайетт эдвертайзер», «дом стоял немного на отшибе, у самой реки, и совсем рядом с железной дорогой в месте ее пересечения с Вермонт-стрит».

Автор по фамилии Диллон написал книгу «Магия и жизнь: вуду в Луизиане за пределами Нового Орлеана». В ней, как и во многих других источниках, делается предположение, что убийства, о которых мы упомянули, так или иначе связаны с культом вуду – хотя для этого нет никаких серьезных оснований. Диллон отмечает, что члены семьи Эндрус были «спокойными, серьезными и уважаемыми людьми». Поздно ночью в четверг, 23 февраля 1911 года, с этими серьезными и уважаемыми людьми жестоко расправились. Александр, Мими и Хоакин спали в одной кровати, маленькая Агнес, как я уже упоминал, – в колыбели. После полуночи всех убили топором – причем удары наносились острием. Обнаружил трупы брат Меме, Лезим Феликс. Он вызвал шерифа и коронера. Тела еще не успели остыть. Мана Мартин, мать Меме, рассказала в суде, как было дело:

Я мать Меме Эндрус. В то страшное утро, примерно в семь часов, мой сын, Лезим Феликс, сказал мне, что мою дочь убили. Я пришла к дому, где она жила с мужем и детьми. Оказалось что все двери заперты – кроме кухонной. Когда их вскрыли, я увидела Александра Эндруса, мою дочь Меме и двоих их детей. Все они были мертвы. Их нашли в необычных позах. Окровавленный топор лежал на полу у изножья кровати.

Позы трупов в самом деле были необычными. Они стали первым указанием на то, что преступление могло иметь религиозную подоплеку. Как сообщила через несколько дней после убийства «Лафайетт эдвертайзер», «мужчину и женщину убийца поставил на колени рядом с кроватью, причем рука женщины лежала у мужчины на плече. Казалось, что они молились. Тело младенца убийца положил на кровать рядом с трупом матери».

Есть, однако, несколько признаков того, что это преступление совершил не «Человек с поезда». Вот они:

1. Преступление было совершено фактически не ночью, а уже под утро (это следует из того, что тела, когда их обнаружили, были еще теплыми).

2. Удары наносились острием топора, а не обухом.

3. Кухонная дверь дома была оставлена открытой.

4. Тела находились в таких позах, словно их убили во время молитвы, а это для «Человека с поезда» совершенно не характерно.

5. Не было ни одного случая, когда временной промежуток между двумя убийствами «Человека с поезда» составлял всего три недели, а расстояние между местами, где они были совершены, не превышало 25 миль. Для него это слишком близко.

Ни один из этих аргументов нельзя назвать стопроцентно убедительным. Однако все же тот, кто совершил это убийство, скорее копировал манеру «Человека с поезда».

Первым, кого арестовали за это преступление, стал Рэймонд Барнабет, отец Клементины. Его судили и признали условно виновным. Он жил рядом с семейством Эндрус вместе со своей подругой, Диной Портер, и двумя детьми – Клементиной, которой, если верить газетам, было восемнадцать лет, и сыном Зеферином, подростком, которого все называли Ферраном. У Рэймонда была еще одна дочь, Паулина, уже взрослая, она жила со своей семьей в том же поселке Рейн. Наконец, Рэймонд имел еще одного сына по имени Татит, который сидел в тюрьме. Мы полагаем, хотя и не можем быть уверены в этом на 100 процентов, что Татит попал в тюрьму за какие-то гомосексуальные проявления. Весьма вероятно, что семья Барнабет попала в поле зрения шерифа именно из-за Татита.

Во время суда над Рэймондом Дина, Клементина и Ферран дали показания о событиях той ночи, когда было совершено преступление, причем в некоторых деталях они не совпадали. Дина, в частности, заявила, что Рэймонд ушел в 19:00, сказав, что собирается сесть на поезд до Бруссара, а вернулся рано утром, недовольный тем, что ему не оставили ничего поесть. Он также сказал, что забыл в поезде трубку. Кроме того, Дина сообщила суду, что Рэймонд как-то раз в приступе ревности пытался убить ее топором.

Клементина и Ферран подтвердили, что Рэймонд вечером куда-то уезжал и, вернувшись утром, был крайне раздражен тем, что от ужина ничего не осталось. Клементина сообщила, что ее отец вернулся домой на рассвете, с зажженной трубкой, весь в крови и брызгах мозгового вещества. Более того, по ее словам, Рэймонд кричал, что убил семью Эндрус, и угрожал сделать то же самое со своими домочадцами. Здесь имеется несколько серьезных противоречий: так, Дина, заявив, что ее сожитель действительно явился домой рано утром, возможно еще до убийства, утверждала, что его одежда была совершенно чистой. Ферран в основном поддержал Клементину, но добавил, что трубки у Рэймонда не было. Непонятно, почему трубке придавалось такое большое значение. Похоже, газеты упустили тот факт, что трубка была найдена неподалеку от места преступления. Достоверно нам это неизвестно.