— Да, но я обнаружил других в тюрьме, пытающихся освободить их, — Адаон указал на Кристину, Джулиана и Эмму. — Они шпионы нефилимов. Они утверждают, что у них есть информация для короля, которую они обменяли бы на свои жалкие червеобразные жизни.

— Червеобразные? — пробормотал Джулиан. — В самом деле?

— Подожди минутку, — сказал лидер красных колпаков. Он нырнул через арку. Мгновение спустя он вернулся с легкой ухмылкой на лице. — Принц Адаон, пройдите. Ваш отец хотел видеть вас и попросил меня дать вам надежду на семейное воссоединение.

Семейное воссоединение. Конечно, король мог иметь в виду самого себя. Но он мог также иметь в виду Кирана — и Марка.

Джулиан тоже отреагировал, хотя и молча. Его рука сжалась, как будто он мог схватить воображаемый клинок, и его глаза были устремлены на темную арку.

— Спасибо, генерал Винтер, — сказал Адаон и начал вести их всех вперед.

На этот раз они не шли в тронный зал, невидимый для всех глаз. На этот раз их увидят. Горло Эммы было сухим, ее сердце колотилось.

В отличие от постоянно меняющейся тронной комнаты Королевы Неблагих, внутренняя святыня Короля не изменилась. Массивный Портал все еще покрывал одну стену. На ней был виден пустынный ландшафт, где из земли торчали деревья, словно скелетные руки, которые хватались за воздух. Ярко-желтый свет пустыни придавал комнате неестественный оттенок, как будто они стояли в свете невидимого пламени. Король был на своем троне, его единственный глаз сверкал красным. Перед ним были Марк и Киран, окруженные красными колпаками. Руки Марка были соединены вместе; Киран опустился на колени, его запястья были связаны металлической цепью, утопленной в каменном полу. Когда они дернулись, чтобы увидеть, кто вошел, потрясение и облегчение отразилось на лице Марка, а затем ужас. На лбу Кирана был кровавый порез.

Его губы образовали одно слово. Кристина.

Кристина тяжело вздохнула. Эмма потянулась, чтобы поймать запястье подруги, но застыла на месте.

Это был Джулиан, который бросился вперед, его взгляд был устремлен на Марка. Адаон поймал его свободной рукой и дернул назад. Эмма вспомнила, что сказал Джулиан об внутренней необходимости защищать Тая. Казалось, он чувствовал это и к другим своим братьям и сестрам: он все еще боролся, когда Адаон повернулся и что-то сказал Джейсу. Руна Силы на предплечье Джейса вспыхнула, когда он обнял Джулиана руками, обездвиживая его.

— Держите его позади! — Винтер, генерал красных колпаков, указал кончиком своего пика на Джулиана. Больше красных колпаков протиснулось, чтобы встать между пленниками Адаона и Королем, тонкой алой линией.

Тело Джулиана было напряженным от ненависти, когда он смотрел на короля, который улыбался своей странной, полускелетной улыбкой.

— Молодец, Адаон, — сказал король. — Я слышал, что ты пресек попытку сбежать из наших тюрем.

Плечи Марка опустились. Киран с отвращением смотрел на отца.

— Посмотри на себя, сын мой, — сказал король Кирану. — Твои друзья — все мои заключенные. У тебя нет надежды. — Он обернулся. — Позволь мне увидеть их, Адаон.

Кончиком своего меча Адаон показал Эмме и остальным приблизиться к трону. Эмма почувствовала, как сжалась ее грудь, вспомнив последний раз, когда она стояла перед Королем Неблагих, как он каким-то образом заглянул ей в сердце и увидел то, чего она больше всего хотела, и дал ей в качестве дозы яда.

— Ты, — сказал король, глядя на Эмму. — Ты боролась с моим чемпионом.

— И она победила, — гордо сказала Кристина, выпрямив спину.

Король проигнорировал ее.

— И ты убила Всадника, моего Фала. Интересно. — Он повернулся к Джулиану. — Вы прервали мой суд и взяли моего сына в заложники. Его кровь на твоих руках. — Наконец он посмотрел на Джейса и Клэри. — Из-за вас мы терпим Холодный Мир.

Адаон прочистил горло.

— Тогда почему они все еще живы, отец? Почему ты их не убил?

— Невыгодно, — пробормотал Джейс. Он отпустил Джулиана, который стоял, как бегун, ожидая стартового пистолета.

— Рычаг давления на Конклав, — сказал король, лаская подлокотник своего трона. Камень был вырезан с узором кричащих лиц. — Для нас они враги. Для Конклава они герои. На войне всегда так.

— Но разве мы не стремимся положить конец холодному миру? — сказал Адаон. — Если мы вернем этих заключенных в Конклав, мы могли бы возобновить переговоры. Найти общий язык. Они увидят, что мы не все кровожадные убийцы, как они верят.

Король на мгновение замолчал. Он был безразличен, но на лице Кирана было выражение опасения, которое Эмме не нравилось.

Наконец король улыбнулся.

— Адаон, ты действительно лучший из моих сыновей. В своем сердце ты жаждешь мира, и мир у нас будет — когда нефилимы поймут, что у нас есть оружие, которое может уничтожить их всех.

— Эш, — прошептала Эмма.

Она даже не хотела говорить вслух, но король услышал. Его ужасное лицо повернулось к ней. В глубинах его пещеристых глазниц сверкали точечные огни.

— Подойди, — сказал он.

Джулиан издал звук протеста — или, может быть, это было что-то еще; Эмма не могла сказать. Он сильно кусал губу, кровь стекала по подбородку. Похоже, он не заметил, и не сделал ничего, чтобы остановить ее, когда она повернулась к королю. Интересно, знал ли он о крови?

Она подошла к трону, минуя линию красных колпаков. Она чувствовала себя совершенно голой без оружия в руке. Она чувствовала себя такой же уязвимой, как когда Иарлат бил ее плетью, пока она опиралась на рябину.

Король протянул руку.

— Стоп, — сказал он, и Эмма остановилась. В ней было столько адреналина, что она чувствовала себя немного пьяной. Ей не хотелось ничего другого, кроме как броситься на короля, разорвать его, ударить и пинать его ногами. Но она знала, что если она попытается, она мгновенно умрет. Красные колпаки были повсюду.

— Одного из вас я выберу в качестве моего посланника и верну Конклаву, — сказал король. — Это можешь быть ты.

Эмма подняла подбородок.

— Я не хочу передавать ваши сообщения.

Король усмехнулся.

— Я не хотел, чтобы ты убила одного из моих Всадников, но ты это сделала. Возможно, это будет твоим наказанием.

— Накажите меня, оставив здесь. — сказала Эмма. — Отпустите остальных.

— Благородная, но глупая попытка, — сказал король. — Дитя, вся мудрость нефилимов могла вписаться в один желудь в руке фейри. Ты — молода и глупа, и в своей глупости вы умрете. Он наклонился вперед, и в его правом глазу вспыхнуло острие, сверкающее кругом пламени. — Как ты узнала об Эше?

— Нет! Нет! Оставь его в покое! — Эмма обернулась; женский крик пронзил комнату, словно острый клинок. Она чувствовала себя напряженной больше; Этна и Эохайд вошли в комнату, ведя Эша между ними. Он был без своей золотой короны и выглядел угрюмым и злым.