Русские на всех позициях были готовы к бою и успешно отразили атаки союзников. На севере Кременчугский полк при поддержке корабельной артиллерии отбил атаку на Первый бастион. Владимирский полк не менее успешно защищал Второй бастион, встретив врага ружейным и артиллерийским огнем. Полтавский полк на Малаховом кургане попал в тяжелое положение, но подоспевшие подкрепления под командованием самого Хрулева помогли отбросить французов. Тем временем на южной стороне Малахова кургана французы захватили батарею Жерве, но не смогли удержать ее, когда к русским подоспела помощь. Именно этот ожесточенный бой стал причиной преждевременной атаки британцев на Редан — это была достойная похвалы попытка прийти на выручку союзнику. Тем не менее атака была недостаточно организованной и энергичной. На следующий день Раглан в письме лорду Панмуру так оправдывал свое решение дать приказ об атаке: «Если бы войска остались в окопах, французы приписали бы свою неудачу нашему отказу принять участие в операции»[682].

К 6 утра 18 июня сражение закончилось. Ни Малахов курган, ни Редан не были взяты, поскольку русские, несмотря на массированную артиллерийскую подготовку, по-прежнему были способны встретить атакующих плотным и эффективным артиллерийским и ружейным огнем. При планировании и осуществлении операции союзники допустили три главные ошибки: во-первых, они не выделили достаточного времени для должной подготовки, во-вторых, не смогли сосредоточить и поддерживать огонь артиллерии до начала атаки пехоты, и в-третьих, не сумели обеспечить артиллерийскую поддержку для того, чтобы остановить и отбросить подкрепления русских. В этой неудачной атаке французы потеряли 3553 человека, британцы — 1728. Потери русских составили 3950 человек, причем большинство стали жертвами бомбардировки 17 июня, а не были убиты или ранены в бою 18-го числа. Более того, небольшое количество наступавших, достигших цели, оказывались перед численно превосходящим противником. Как отмечал Альберт Ситон, «в ближнем бою русский мушкет ничем не уступал британскому [и французскому] ружью»[683]. Союзникам предстояло исправить свои ошибки и для будущей операции найти более эффективный метод атаки.

После сражения никто не сомневался, что это большая победа русских, вызывавшая восхищение их боевым духом. Толстой, не участвовавший в бою, просто отметил в дневнике: «Вчера утром отбит штурм»[684], — но высшее командование русских торжествовало. В Севастополе, что неудивительно, царило всеобщее воодушевление. Вместе с ним росла уверенность в способности защитить город, хотя людские потери и расход боеприпасов восполнить было непросто. Довольный Александр II, который испытал первый военный успех за время своего царствования, осыпал наградами участвовавших в бою офицеров, а некоторым повысил жалованье. После неудач союзников в Севастополе изменилась и атмосфера на переговорах в Вене.

После тщетной попытки штурма Редана Гордон, участвовавший в атаке британцев, критично отзывался о действиях армии:

Совершенно очевидно, что расстояние между британскими окопами и русскими оборонительными сооружениями было слишком велико, а промежуток времени между окончанием артиллерийской подготовки и началом наступления пехоты — слишком большим. Не обошлось без знакомых проблем с управлением и координацией в ходе самой атаки, а также довольно неприятным падением боевого духа и сплоченности войск. Патулло, наблюдавший за отбитой атакой из расположенного неподалеку окопа, отметил, что «неудача, которую мы потерпели сегодня, ляжет несмываемым пятном на этот незабываемый день». Работа британского штаба и методы ведения боя снова оказались никуда не годными — перед атакой на Редан «рассвет застал нас совсем не готовыми, вследствие недостаточных приготовлений и невежества тех, под чьим началом мы находимся». «Каждый бригадир, — продолжал Патулло, — как будто имел свое туманное представление об общей операции». Такая неразбериха отражала отсутствие четких приказов и неэффективность командования. По мнению Патулло, поскольку французы не смогли захватить Малахов курган, атаку «предпринимать вообще не следовало»[686].

Патулло описывал неудачный штурм Редана в нескольких письмах подряд. Вечером 18 июня, после атаки, он писал: «Я думаю, что лорд Раглан вряд ли попытается снова штурмовать его», — и признавался, что «невозможно составить какое-либо мнение о будущих операциях». Однако пять дней спустя он «не сомневался, что мы можем провести успешную атаку, если ее хорошо организовать, естественно с большими жертвами, но не подобает вести людей на смерть без надежды на успех»[687]. В письме сестре от 13 июля Патулло, похоже, изменил свою точку зрения: «Я начинаю думать, что следующей операцией должна быть еще одна атака на Малахов, но мне кажется, что Раглан не решится на новую попытку». Он оказался прав насчет последовательности атак, но, к несчастью для него и для британской армии, Раглан отдал приказ о втором штурме, причем британцы не сделали выводов из первой неудачи. Результатом стала гибель многих солдат и офицеров, в числе которых был Патулло. Такие же трудности в организации наступления и управления возникли и во второй атаке, а также — в гораздо большем масштабе — на Западном фронте в 1914–1918 гг., в том числе в первый день битвы на Сомме 1 июля 1916 г. Если французы в конце лета 1855 г. смогли подвинуть свои траншеи ближе к Малахову кургану, то британцам не удалось этого сделать. Каменистая почва затрудняла рытье окопов, но это не оправдывает недостаток усилий. В результате зона поражения, которую британской пехоте и саперам нужно было преодолеть под шквальным огнем русских во время второй и такой же неудачной атаки на Редан в сентябре, оставалась значительной (более 150 метров). Обе атаки продемонстрировали неумение синхронизировать артиллерийскую подготовку, огневую поддержку и наступление пехоты, а неспособность сосредоточить достаточные атакующие силы и своевременно пополнять их значительно снизили шансы на успех. Неудачный штурм Редана вызывает особенную горечь в рядах британской армии, потому что некоторые солдаты — среди них было много молодых, неопытных новобранцев — отказывались идти в атаку вслед за своими офицерами и унтер-офицерами. Часть вины за отсутствие сплоченности подразделений лежит и на британской командной цепи: недостаток обучения и подготовки для штурма Редана представлял собой характерный недостаток армии на востоке.