Еще до поездки в Нарам между нами не исчезали неловкость и смущение, ведь Лира всегда виделась мне хрупкой куколкой, которая того и гляди треснет от малейшего неосторожного прикосновения. Я не смел лишний раз поцеловать ее, не говоря уж о чем-то большем. Что могло быть хуже, чем опорочить честь этой невероятной девушки?

Сейчас же неловкость между нами обрела иные краски. Я вернулся из Нарама предателем, мерзавцем, глупо влюбленным в Амаль. Зачем Лире муж, который ночами продолжит мечтать о другой и сходить по ней с ума? Она достойна быть обожаемой благородным мужчиной. Я же, как выяснилось, не такой.

Лира грациозно опустилась на краешек дивана, обитого темно-зеленым бархатом, и замерла в напряженной позе. Сцепленные в замок тонкие пальцы нервно подрагивали, как и нижняя губа, но в голубых глазах читалось невиданное упрямство. Сейчас передо мной сидела не фарфоровая куколка, а женщина, осознавшая, что ее разлюбили… вернее, так и не сумели полюбить.

Я порывисто открыл стеклянную дверцу шкафчика, где теснились ряды бутылок, когда-то преподнесенных Тиру. У заядлого любителя выпивки разбежались бы глаза от разнообразия, но я, не задумываясь, схватил бутылку с нарамской настойкой. Ее резкий травяной вкус – то, что приведет меня в чувство.

Я поставил перед нами с Лирой два хрустальных стакана и плеснул в них настойку.

– Я не буду такое… – отрезала она, но, столкнувшись с моим тяжелым взглядом, безропотно сжала стакан в своих нежных пальцах. Я почти неслышно хмыкнул. До чего же не вязалась нарамская настойка со скромницей Лирой! Вот Амаль, которая плевать хотела на устои, традиции и чужое мнение, легко опустошила бы этот стакан. Лира же подавилась и закашлялась.

Я выпил залпом резко пахнущую настойку и заговорил:

– Завтра я уезжаю в Даир. Это поручение командира роты.

– Почему именно ты? – откашлявшись, робко поинтересовалась Лира.

– На это есть причины. Я не знаю, сколько времени займет поездка. Возможно, меня не будет очень долго.

Лира молчала. Ее внимательный взгляд, казалось, забрался мне в череп, нашел ответы на все вопросы, повисшие в воздухе, и рассказал все за меня.

– Ты не хочешь, чтобы я тебя ждала, – прошептала она и вновь хлебнула из стакана.

Ну же, Амир. Скажи ей правду, разбей любящее сердце и окончательно превратись в мерзавца!

– Не хочу, – наконец выдавил я. – Для нас обоих будет лучше, если я не вернусь в Адрам.

– Ты останешься в Даире?

– Нет. Я запрошу перевод.

– Но почему? Почему ты не хочешь возвращаться в Мирею?

– Я понял, что пора менять свою жизнь. Прости меня, Лира. Ты невероятная девушка, мечта любого мужчины! Красивая, добрая, милая, нежная. Да я готов всю ночь напролет перечислять твои достоинства!

– Но ни одно из них не помогло тебе меня полюбить, – понурив голову, пробормотала Лира. Я понимал, что разбиваю ей сердце, и готов был вырвать свое, только бы она не страдала.

– Я попросту не заслуживаю тебя.

Лира подняла на меня глаза, в которых застыли слезы, и выпалила:

– Я не хочу, чтобы меня заслуживали! Я люблю тебя, Амир! Люблю всем сердцем! Я с нетерпением ждала нашей помолвки, мечтала о свадьбе и детях. Я была готова делить тебя с войском навиров и даже поехать за тобой в любую провинцию. А теперь очевидно, что моя любовь куда сильнее, чем твоя, как издевательски заметила Амаль.

Я налил себе еще настойки и одним глотком опустошил стакан. Лира была права. Каждое ее слово било в цель. Я все это знал, но обманывать больше не мог.

– Все дело в ней? – устало спросила Лира. – С самого возвращения ты не смотришь на меня, как прежде. Все эти дни ты будто не видел меня и оживлялся только в ее присутствии. Амир, тебя словно приворожили! Почему именно она?! Это полоумная ведьма, о которой ходит ужасная молва. Чем она привязала тебя?

– Лира, все не так просто. Я… виноват перед тобой. Очень виноват. Я уеду и больше никогда не покажусь на глаза ни тебе, ни Тиру. Ты забудешь меня и выйдешь замуж за человека, который полюбит тебя всем сердцем. Я тебе такой любви дать не способен, прости меня.

– Значит, все это время ты притворялся?! – с обидой и негодованием воскликнула Лира. – Ты держал меня за руку, обнимал, обещал… ты целовал меня, Амир! Разве это ничего не значило для тебя?

– Значило. Я был уверен, что люблю тебя, но понял, что ошибся, принял нежность и благодарность за любовь. Разве тебе это нужно?

– Мне нужен ты! Даже если так. Даже если не любовь, а нежность. Я согласна на это! – Лира вскочила на ноги, сжимая кулаки. По ее раскрасневшимся щекам катились слезы, но во взгляде бушевал шторм, невиданный мною до сегодняшней ночи. – Эта шлюха легла с тобой в постель? Можешь не отвечать. Я уверена, что легла. Недаром говорят, что эту гадину не взял только ленивый солдат из ее проклятого отряда! Что ж… я наивно полагала, что ты согласишься подождать до нашей первой брачной ночи, но раз так… бери меня, Амир. Неужели я хуже ее?

Дрожа, словно осиновый лист, Лира потянулась к пуговицам на груди и даже успела расстегнуть парочку, прежде чем я вскочил с кресла и схватил ее за руки.

Она плакала и вырывалась, пытаясь расстегнуть платье. Я с силой прижал Лиру к груди, отчего она разрыдалась еще сильнее. Хрупкое тело сотрясалось от слез, а мое сердце сжималось в комок. Я чувствовал себя последним подонком, да и был им с тех пор, как позволил себе увлечься Амаль, а после глупо влюбился в нее.

– Почему ты меня не хочешь? Разве я хуже? – лепетала Лира, уткнувшись в мою грудь.

– Ты – девушка мечты.

– Но не твоей, – всхлипнула она.

– Но не моей, – с тяжелым вздохом подтвердил я.

Лира еще пару раз всхлипнула и отстранилась, будто я ее ударил. На ее заплаканном лице отразилась ярость.

– Амаль выйдет замуж за моего брата. Она никогда не выберет тебя. Только такая дура, как я, могла полюбить простого навира. Ей нужна власть, а не ты!

– Я знаю.

Всего два слова поставили жирную точку между нами – людьми, едва не связавшими свои жизни. С этого мгновения на меня смотрела сестра воеводы и не более.

Больше Лира не сказала ни слова. Схватив пальто, она убежала так быстро, как могла. Я же бессильно плюхнулся в кресло и налил себе еще.

В камине раздался странный шорох, но, конечно же, там не оказалось ничего, кроме догорающих дров. Я вздохнул и закрыл