– Тити! – я бросилась к нему на шею. – Как они впустили тебя?

– Я умею уговаривать, – хмыкнул тот, смыкая руки на моей талии. – Но пойдем скорее, пока верзила в ливрее не очухался.

– Сумасшедший, – счастливо выдохнула я.

Утягивая меня в коридор, Этьен хохотнул:

– Ты так дико жестикулировала в окне и таращила глаза, словно тебе окуривали опием. Из всего, что ты показывала, я понял только, что кто-то снес яйцо от большой любви, а потом сошел с ума. Ты это хотела сказать?

– Нет… – невольно захихикала я, но сразу же стала серьезной: – Графиня, тетка моего отца, отняла рубин, а через час я должна встретиться с алхимиком. Представь, я нашла его!

– Умница. Давай заберем камень обратно. Делов-то, – Этьен снова схватился за шпагу, – куда идти?

– Подожди меня здесь. Я сама справлюсь.

Чмокнув Этьена в щеку, я устремилась к покоям графини. Из-под двери пробивался тусклый свет. Не спит, ну что ж… Хватило минуты, чтобы почувствовать, как зарождается во мне голубой поток, а затем представить, как холодные струи просачиваются в щель под дверьми, ползут к потолку и заливают спальню графини. Мне ничего не стоило восстановить в памяти каждый уголок комнаты. В своем воображении я устроила настоящее наводнение. И скоро что-то глухо грохнуло об пол.

Вуяля! – не удержалась я от коварной улыбки и дернула за дверную ручку.

Сопя и попискивая, графиня в кружевном чепце и старомодной ночной рубашке спала на полу, у изогнутых ножек трюмо. Рубин лежал рядом с ней, застряв в густом ворсе персидского ковра.

«Прощайте, тетушка, – шепнула я. – Я не стану по вас скучать».

Часы Консьержери пробили одиннадцать. Сжимая рубин, я вернулась к Этьену, и мы побежали по коридорам, держась за руки, а затем вниз по парадной лестнице. Пронеслись, как сумасшедшие, мимо лакея, растянувшегося на мраморном полу, выскочили на крыльцо и юркнули в аллею. Лишь миновав Королевскую площадь, мы остановились. Никто за нами не гнался, но отчего-то шальная кровь пульсировала и разносила по телу пьянящий привкус незаконной свободы, сдобренной пузырьками страха. Наверное, так чувствуют себя преступники. Едва я перевела дыхание, Этьен прижал меня к себе и покрыл поцелуями лицо, волосы, шею:

– Девочка моя! Как же я соскучился!

– Тити, любимый, я так ждала, так боялась! – шептала я, оттаивая в его руках. – Как ты нашел меня?

– Не поверишь! Мадам Тэйра и тут оказалась кстати, – весело сообщил Этьен. – Я бродил по богатым кварталам, расспрашивая, где можно найти графиню де Клермон. Но в вашем Париже никто ничего не знает. Уже темнело, и я решил остановиться в первой попавшейся гостинице. Стою, привязываю гнедого в стойле, как вдруг появляется наша бодрая старушка и тащит меня сюда. Даже интересно, на нюх она меня вычислила или на воде нагадала?

Я лишь развела руками.

– Вот именно, объяснений от нее не допросишься. Так вот мадам привела на площадь, ткнула пальцем в твои окна и фюйть – только ее и видели!

– Наверное, мадам Тэйра обо всем догадалась, – предположила я. – Боже, храни ее! Однако, Тити, нам нужно торопиться к Тюильри. Я условилась о встрече с алхимиком у входа в сад, в полночь. У нас мало времени.

– О-ля-ля, Абели, ты собиралась идти одна ночью черте куда на встречу черт знает с кем? – строго спросил Тити.

– Он совсем не черт, он… такой! – ахнула я. – Светится как солнце.

– Мне стоит ревновать? – сдвинул брови Этьен.

– Что ты, любимый! – смутилась я. – Разве кто-то может тягаться с тобой?

– Уши обрежу любому, кто попробует, – буркнул Этьен, но приосанился, явно довольный моим ответом.

– А у тебя все в порядке? Как поездка? – опомнилась я. – Отца не встретил?

– Бог миловал, только…

– Что только? – забеспокоилась я.

– Мне ужасно не хватало вот этого, – лукаво улыбнулся Этьен и приник к моим губам.

* * *

Мы торопились к Сене, подгоняемые стуком собственных каблуков. Шагая рядом с Этьеном, я снова чувствовала себя живой, настоящей и не переставала поражаться: обстоятельства складываются как нельзя лучше, хотя еще полчаса назад казалось, что все погибло. Воистину само Провидение помогает нам!

На повороте к Риволи нам преградила дорогу парочка пьяных. Этьен задвинул меня за спину и выхватил шпагу:

– Ну, кого первым отправить на тот свет?

Хмельные повесы забормотали извинения и посторонились, предпочитая искать приключения там, где их не проткнут за здорово живешь.

Этьен покрепче сжал мою руку, и мы пошли дальше по пустым улицам. Каким же счастьем было вновь ощущать тепло его ладони и видеть сияющий розовый цветок в его груди. Тити меня любит! Его чувство было ярким, осязаемым, почти материальным. О большем я и не мечтала.

– Тебе не кажется, что за нами кто-то идет? – Этьен обеспокоенно посмотрел через плечо.

– Нет. Разве все те же пьяные… Да, смотри-ка, эти шалопаи опять орут на перекрестке.

– Канальи! – сплюнул Этьен и еще раз вгляделся в темноту.

Ночной воздух наполнил гулкий звон – часы Консьержери пробили один раз. Половина двенадцатого, мы успели. У массивных кованых ворот сада Тюильри нас никто не ждал. Высаженные вдоль ограды липы сплелись кронами и, будто единое существо, шевелились от прикосновений июньского ветерка, шелестели, словно их кто-то гладил невидимой рукой. От Сены несло прохладой. Здесь было жутковато – ни фонаря, ни огонька из окон особняков, выстроившихся по другую сторону Риволи. Я прижалась к Этьену.

– О-ля-ля, и как бы ты гуляла тут сама? – обхватил он меня, накрывая плащом.

– Умерла бы от страха, – призналась я.

– Но все равно бы пошла, – подмигнул Тити. – Отважная маленькая курочка. Позвала бы Голема своего, что ли? Ты же не знала, что я приеду, а договорилась.

– У меня не было выбора. Знаешь, с тех пор, как мы приехали в Париж, я не видела Огюстена и только раз мадам Тэйра. Украдкой. Старая мегера, графиня де Клермон, держит меня взаперти, как в тюрьме, – вздохнула я и поведала о своих обидах.

Тити выругался сквозь зубы.

– Так и знал!

И тут мы увидели всадника, скачущего со стороны Лувра. Издалека казалось, что к нам приближается золотое облако на белом коне. По моей спине побежали мурашки.

– Это он, – шепнула я.

– О-ля-ля, и правда светится, как шаровая молния, – присвистнул Этьен.

* * *

Граф Салтыков спешился возле нас и поклонился:

– Мадемуазель, мсьё.

Тити снял шляпу и поклонился в ответ, а я невольно отметила, что с таким отсутствием грации его бы засмеяли на приеме у мадам д’Эдикур. Однако граф не обратил никакого внимания на неуклюжесть Этьена в реверансах.