Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оказалось, что родные нормандца были уверены, что его нет в живых. Когда я рассказал им, что не только он сам жив, но и лошади целы, и повозка уцелела, их радости не было конца. В доме у них проживали два саксонских солдата, но они были настолько пьяны, что все семейство смогло предаваться своей радости без оглядки.
Оказавшись в самом центре вражеского расположения, я решил воспользоваться случаем и узнать, как у неприятеля организованы посты охранения. Мой провожатый едва стоял на ногах от усталости, но я все же упросил его пройти со мной по деревне, в которой ему был знаком каждый уголок.
Когда мы входили в деревню, все караульные были начеку и бдительно несли свою службу, но к ночи все расслабились. Часовых не было видно, и жители могли свободно выходить из домов. В тех домах, где разместили на постой офицеров, в окнах ярко горел свет и стоял нескончаемый шум. В каждом доме постояльцы захватили хозяйские пианино и изо всех сил колотили по клавишам. Время от времени они начинали распевать немецкие песни и при этом нещадно звенели стаканами и гремели тарелками. В остальных домах стояла мертвая тишина, хотя двери в каждом доме были настежь открыты. На площади рядом с деревенским рынком разместили артиллерийские орудия и уложили снарядные ящики.
Целых два часа мы ходили по деревне, и за это время к немалому моему удивлению я убедился в том, что хваленая немецкая бдительность здесь была не на высоте. Охрана объекта тут была организована ничуть не лучше, чем у нас.
Когда мы подходили к нашему дому, на окраине деревни началась перестрелка, и в ту же минуту в направлении Руана галопом проскакала рота кавалеристов.
XIV
Но кто затеял эту перестрелку?
Чья кавалерия лавиной пронеслась на наших глазах?
Из разговоров хозяев дома мне стало ясно, что в направлении этой деревни выдвинулись французские войска, давно занимавшие позиции на берегах Андели[137].
Но я также знал, что вперед выдвинулись и саксонские части, стоявшие в Жизоре, правда, насколько мне было известно, двигались они в противоположном от французов направлении.
Могло ли так случиться, что саксонцы и французы сшиблись между собой в окрестностях Этрепаньи? Это было вполне вероятно. Непонятно было лишь одно: откуда взялся и куда с такой скоростью промчался тот небольшой кавалерийский отряд?
Если это была французская кавалерия, то как у них хватило смелости ворваться в расположение саксонской армии?
Если же это была немецкая кавалерия, то почему ей в помощь не подтянули пехоту и артиллерию?
Ночь выдалась настолько темная, что различить униформы было совершенно невозможно. Удалось разглядеть только всадников и скачущих галопом лошадей. Вся эта лавина схлынула за несколько секунд, и теперь был слышен лишь звон копыт на брусчатке, доносившийся со стороны, противоположной месту недавнего боя.
— Стреляют неподалеку от кирпичного завода, — промолвил мой провожатый.
— Где это?
— На входе в деревню со стороны Руана.
— Далеко отсюда?
— Не очень.
— Давайте сходим туда.
Если он и колебался, то всего лишь несколько секунд.
— Идем.
Я зарядил свой револьвер.
— Если пойдем по главной улице, — сказал он, — то попадем между двух огней.
Сразу было видно, что он хорошо знает здешние места. Действительно, французы как раз поднимались вверх по Руанскому шоссе, а саксонцы спускались вниз, и мы обязательно оказались бы между ними.
— А есть какая-нибудь обходная дорога?
— Да, пойдем по Церковной улице.
Этрепаньи, как и все деревни, возникшие у большой дороги, гораздо больше вытянута в длину, чем в ширину. По мере того, как богатели местные жители, рядом с уже имевшимися домами ставили новые, причем строго вдоль дороги, идущей из Парижа в Руан. Именно эта дорога служит здесь главной улицей, причем деревня вытянулась вдоль нее на целый километр, и этот отрезок дороги выглядит, как настоящая улица, окаймленная с обеих сторон рядами домов и оград. Лишь в центре поселения, а также около реки дома отступают вглубь от главной линии застройки. От главной улицы отходят второстепенные дороги, и все они идут в сторону полей.
Церковная улица находилась слева от главной дороги, и я, даже не будучи знатоком этой местности, все-таки догадался, что именно по ней можно обходным путем добраться до кирпичного завода.
Вскоре к нашему удивлению стрельба прекратилась. После отчаянной перестрелки и бешенной скачки, происходившей на наших глазах, наступила мертвая тишина.
Улица, по которой мы шли, была пустынной. Нигде ни звука, ни огонька. Часы на церкви пробили час ночи.
— Похоже, здесь повеселились вольные стрелки, — сказал мой товарищ, когда мы дошли до завода. — Они, поди, уже в Тиле.
— А как же кавалерия?
— Это я и сам не понимаю. Но, если вам интересно, можем пойти взглянуть.
Я тоже ничего не мог понять, но при этом не разделял мнения провожатого по поводу озорства вольных стрелков. К тому же в деревне явно было неспокойно. Казалось, что-то намечается, а возможно, даже уже началось. В воздухе висел какой-то невнятный гул, и в нем периодически различались звуки шагов, клацанье винтовок и приглушенные голоса.
Пока мы шли на кирпичный завод, я подумал, что, если французы собираются напасть на Этрепаньи, то их обязательно надо предупредить, что здесь рядом с рынком стоят артиллерийские орудия, и немцы могут в считанные минуты развернуть их на главной улице и смести нападавших пушечным огнем. В результате атака захлебнется, и немцы устроят в ночи кровавую мясорубку.
Мы уже подходили к краю поля, когда мой провожатый сказал:
— Здесь неподалеку железнодорожная станция, а впереди, на той стороне шоссе, — кирпичный завод. Теперь осторожно! Идем совсем тихо, а как услышим выстрелы, сразу бросаемся на землю.
Но мы так и не услышали ни выстрелов, ни криков часовых. Кругом была звенящая тишина.
Что же такое произошло? Понять что-либо было невозможно. Если бы я был тут один, то решил бы, что меня мучают кошмары.
Внезапно опять послышались неясные звуки. Вновь стало казаться, что надвигаются какие-то события. Я сказал:
— Все-таки стреляли по саксонцам. Они явно запаниковали и начали отстреливаться, но в результате так никого и не обнаружили.
— Значит, нам нельзя возвращаться. Если попадемся, нам не поздоровится, особенно
