да.

Это тоже было правильно.

Я приближалась. Святые… да что там иконописцы знали о святых. У настоящих святых простые лица. И печали в них нет, разве что вот то же сожаление.

И руки у них теплые.

А шрамы… шрамы никому еще не мешали.

Я вкладываю крест в его руки. И пальцы наши соприкасаются. И огонь мой уходит, успокаивается. А дядя чуть склоняет голову.

И я почти верю, что все будет хорошо, потому что…

Просто потому.

А он, сжав крест, кивает. И отворачивается. Делает шаг в белесую круговерть. И души, что до того метались, не способные угомониться, спешат к нему.

Буря туманная.

И…

Я могу уйти? Я прислушалась к себе. Нет. Не могу. Потому что…

- Души, - говорю Люту. – Они разные. Им надо… по-разному.

Кто-то ведь принял новую веру. Кто-то остался верен старым богам. И осталось лишь отпустить… я посмотрела на тех, кто пришел по моему зову.

- Бери, девочка, - сказал князь. – Силу. Столько, сколько нужно…

Я кивнула и повернулась спиной.

Вперед идти не страшно, когда спина прикрыта. И когда к ней протянулись нити силы, живых ли, мертвых… главное, что нити эти держат прочно.

И теперь хватит.

Теперь точно хватит. На всех.

Я раскрыла руки, пытаясь обнять их, и сказала.

- Идите… я жду.

И она, та, что за дверью осталась, тоже.

Было ли больно?

Ничуть.

Глава 40

Глава 40

-…Ласточкина, держись…

Не хочу.

Мне хорошо.

- …если ты умрешь, я… я не знаю, что с тобой сделаю!

Все равно не хочу. Не в смысле жить, просто не хочу. Ничего…

- Поздняков, сделай что-нибудь!

- Яду могу дать. Хорошего.

- Зачем?

Вот и мне интересно.

- Чтобы не мучилась, и вы от меня отстали. У меня между прочим, беда…

- Личина слетела, да, горе невероятнейшее… - это князь ворчит. Значит, он жив? Я ведь пошла и не оглянулась, а должна была бы. Или нет?

- Да что ты понимаешь, старый пень. Это же артефакт Ильина. Уникальный… знал бы ты, во что он мне обошелся! А теперь все!

Личина?

Хотя… я ведь видела его, настоящего, там, где личины не действуют. И выходит, что на самом деле Поздняков вовсе не брюзгливый толстяк… точнее брюзгливый, но не толстяк? Мне даже на долю мгновенья стало любопытно. Настолько, что я почти решилась приоткрыть глаз. Один. Но не сумела.

- И вообще… у меня репутация!

- У вас постельный режим! – а вот голос Цисковской заставил меня оставить попытки вернуться в мир живых. Этот голос до самой печени пробирает. – У всех, между прочим! И если вы думаете, что ваше положение…

- Душа моя, не ругайся… у меня от переживаний сердце сбоить начинает…

- Сердце у вас, ваше сиятельство, в отличнейшем состоянии. А колет пижама жесткая. Или совесть, наконец, проснулась… я трое суток не спала, пытаясь вас удержать, а тут… и отойдите от этой девочки! Вы её своей заботой умучаете!

Кто бы говорил.

- Состояние стабильное… - над моей головой скользнула рука. Я даже ощутила легкий поток силы, прошедший сквозь тело. – Сильное истощение, но и только. Ей просто нужно время и постоянный поддерживающий поток…

Я все же ушла.

Куда?

Куда-то, где хорошо и спокойно. Правда, ненадолго.

- …да ты с ума сошла, девочка! – это возмущение Позднякова нарушило мой покой. – Ты понимаешь, что мне вообще к людям сейчас приближаться не рекомендуется? Для блага этих самых людей! Что амулет, это не только и не столько личина…

- Мне кажется, вы несколько преувеличиваете, - с уверенностью произнесла Ульяна.

- Что именно?

- Все!

- Юная леди…

- И ваши грозные взгляды на меня тоже не действуют! У меня иммунитет. От бабушки еще. Поверьте, вам до нее далеко…

Тяжкий вздох.

И я понимаю. Старому мудрому некроманту тяжело с юными и восторженными девицами. Был бы драконом, сожрал бы. А так приходится слушать.

- Поймите, - он снова тяжко вздохнул. – Ваша идея сама по себе безумна… ну не жаль меня, пожалейте хотя бы эту вашу пациентку.

- Я её и жалею.

- Не похоже…

- Вы находитесь во власти стереотипов, как и все до того! А я изучала тему!

Позднякова даже жаль немного.

- Были случаи! Некротическая энергия при прохождении через тело вызывает краткосрочный всплеск внутренней энергии, поскольку организм мобилизует ресурсы для защиты.

- Вот!

- И вместе с тем этот локальный всплеск приводит к гибели клеток с признаками нарушения.

- Девушка, послушайте…

- Это вы послушайте! – вот сразу видно, кто у нас бабушка. Те же самые ноты, тот же тон, не терпящий возражений. – Эта девушка умрет! В любом случае умрет!

И главное, правдоподобно-то как.

- Она уже практически мертва… смерть будет довольно мучительна, поскольку нашу энергию её опухоль втягивает куда охотнее, чем тело. И растет! Еще больше. Да что там, организму этой энергии вовсе не остается… но если мы…

Поздняков не перебивал.

Слушал.

И я тоже.

Задумка-то любопытная, если так. Безумная, конечно, но после того, что я видела, к безумию стала относиться немного иначе.

Если взять одну силу.

И спрятать внутри другой. Укрыть. А потом дать этой опухоли… как дракона отравленной овцой. Помню, кажется, с Вавельским цмоком так поступили, баран со смолой внутри или что там было.

- В теории, конечно, красиво…

- Она согласна.

- Не сомневаюсь.

- Её отец тоже.

Вздох.

- И мы с бабушкой!

Осталось уговорить некроманта. И кажется, вариантов у него нет. Но почему-то от этого тянет улыбаться.

- Хорошо… если вдруг…

Дальше не слышу.

Сплю.

Снова. Сон крепкий и сладкий. В нем мне спокойно.

- …да, я поступил неправильно, признаю, - в этом голосе мне слышится шелест змеиной чешуи. – Но и ты пойми. Ты знаешь, какие у нас сложности с детьми… мой род, считай, оборвался. Я не мог рисковать. Умом понимал, но…

- Змеевы камни? Сам?

- Чем могу.

- Думаешь, поможет?

- В них сила праотца, а он её от самой земли черпает. Ты ж сам говорил, что девчонка силы тянет так, что вас не хватает. Вон, внучок твой того и гляди к богам отправится.

Лют?

Как…

- Так что пусть лучше от них берет.

- Ты ж хранил их сколько…

- Вот и дохранился. Видишь, пригодились…

Змеевы