Второе измерение — длительность. Рис. 5–14 показывает, как долго в среднем тянулись эти войны. И опять мы видим тенденцию к понижению, хоть и с пиками в середине XVII столетия. Они появились не потому, что годы Тридцатилетней войны бесхитростно посчитаны ровно за 30; следуя традиции других историков, Леви разделил эту войну на четыре отдельные. Но и с учетом этого религиозные войны той эпохи были нещадно длинными. Позже великие державы стремились положить конец боевым действиям как можно быстрее, и случившиеся в последней четверти ХХ в. четыре войны с участием великих держав длились в среднем по 97 дней[568].

Что можно сказать о разрушительности этих войн? Рис. 5–15 показывает логарифм числа боевых потерь в войнах с участием хотя бы одной великой державы. Количество жертв войны росло с 1500-х до начала XIX в., до конца этого столетия рывками шло вниз, взлетало в годы Первой и Второй мировой, а во второй половине XX в. резко снизилось. Создается впечатление, что на большей части этого полутысячелетия войны велись все ожесточеннее — вероятно, из-за прогресса военных технологий и организованности. Если так, противоположные тренды — войн меньше, но их интенсивность выше — подтверждают догадку Ричардсона, причем на временном отрезке в пять раз длиннее.

Доказать истинность этого впечатления невозможно, поскольку рис. 5–15 не разделяет частоту войн и их магнитуду, но Леви предположил, что чистую разрушительность можно выделить измерением, названным «концентрация»: причиненный конфликтом общий урон, разделенный на количество стран-участниц на год войны. Эти данные отображены на рис. 5–16. На этом графике стабильный рост смертоносности войн между великими державами до Второй мировой войны заметен сильнее, поскольку не замаскирован малым числом войн в конце XIX в. Потрясает тот факт, что во второй половине ХХ столетия тенденции, характеризующие последние 450 лет, внезапно сменились на противоположные. Конец ХХ в. — исключительное время, когда наблюдалось уменьшение как количества войн с участием великих держав, так и поражающей способности каждой из них — две нисходящие линии, в которых отразилось неприятие войны, свойственное Долгому миру. Прежде чем перейти от статистики к повествованиям, которые помогут нам объяснить факты, стоящие за этими трендами, давайте убедимся, что они сохраняются, если взглянуть на динамику войн шире.

Войны с участием великих держав — ограниченная, однако показательная выборка, на которой мы можем исследовать историческую динамику войны. Еще одно поле для исследований предоставляет Европа. Это не только континент, по которому доступны самые полные данные по количеству жертв, он к тому же оказывает и несоразмерно большое влияние на жизнь человечества в целом. В течение второй половины нашего тысячелетия значительная часть Земли входила в состав европейских империй, а оставшаяся с ними воевала. И тренды войны и мира, так же как и тренды в других сферах человеческой деятельности (технологии, мода, идеи), часто брали начало в Европе, распространяясь оттуда по всему свету.

Обширные исторические данные по Европе позволяют нам посмотреть на организованный конфликт под широким углом и включить в исследование не только межгосударственные войны с участием великих держав, но и войны между менее влиятельными странами, вооруженные конфликты, количество жертв в которых не достигает тысячи в год, гражданские войны и проявления геноцида, а также гибель мирного населения из-за голода и болезней. Какую картину мы получим, если соберем все эти формы насилия, — высокую гряду мелких конфликтов, перетекающую в длинный хвост крупных?

Политолог Питер Бреке работает над полной описью кровопролитных конфликтов, которую он назвал Каталогом конфликтов[569]. Его целью было собрать по крупицам всю доступную информацию о вооруженных конфликтах в письменных исторических источниках начиная с 1400 г. Бреке начал с пересмотра списков войн, сделанных Ричардсоном, Райтом, Сорокиным, Экхардтом, проектом «Корреляты войны», историком Эваном Луардом и политологом Калеви Холсти. Чтобы конфликт вошел в составленные ими списки, число его жертв должно было превысить довольно высокий порог, а конфликтующие стороны удовлетворять юридическим критериям государства. Бреке ослабил критерии и включил в свой каталог все описанные конфликты с числом жертв от 32 в год (магнитуда 1,5 по шкале Ричардсона) и все политические единицы, обладающие суверенитетом над территорией. Затем он отправился в библиотеку и углубился в книги и атласы, в том числе изданные в других странах и на других языках. Как подсказывает степенное распределение, ослабление входных критериев добавило не пару новых случаев, но обильный их поток: Бреке зафиксировал как минимум в три раза больше конфликтов, чем описано во всех предыдущих базах, вместе взятых. Сегодня его каталог содержит 4560 конфликтов, имевших место между 1400 и 2000 гг. (3700 из них включены в таблицу), а когда-нибудь их число дойдет до 6000. Примерно в трети из них доступны данные о количестве жертв, которые Бреке разделил на военные потери (солдаты, убитые в битвах) и общее количество смертей (включая гибель мирного населения от вызванных войной голода и болезней). Бреке любезно разрешил мне воспользоваться его базой данных в том виде, в котором она существовала в 2010 г.

Давайте начнем с простого подсчета конфликтов — не только войн, ведущихся великими державами, но всех кровопролитных конфликтов, больших и малых. Цифры на рис. 5–17 позволяют по-новому взглянуть на историю европейских войн.

И снова мы видим спад по одному из показателей: частота вооруженных конфликтов снизилась. В XV в. европейские государства вступали в конфликты по три раза в год и чаще. Теперь это число скатилось практически до нуля в Западной Европе и до менее чем одного конфликта в год в Восточной Европе. Но даже это падение не отражает реального положения дел, потому что половина конфликтов последних лет случилась в странах, которые в списке отнесены к европейским только потому, что некогда были частью Оттоманской или советской империи; сегодня они обычно классифицируются как страны Ближнего Востока, Южной и Центральной Азии (Турция, Грузия, Азербайджан и Армения)[570]. Другие восточноевропейские конфликты происходили в бывших республиках Югославии и Советского Союза. Эти регионы — Югославия, Россия/СССР и Турция — также несут ответственность за взлет числа европейских конфликтов в первой четверти ХХ в.