но самой крупной среди польских разведывательных сетей. Она постепенно разрасталась, включала в себя все новых членов, и вскоре вышла за пределы “свободной зоны”. Работавшие на севере страны агенты подвергались смертельной опасности, однако стремление действовать было непреодолимым. Агентурный аппарат “Интераллье” строился по единому принципу. Организация состояла из 14 секторов (А — L на юге, S в оккупированной зоне и Q в Бельгии), отдельной парижской группы, группы “Родина” (“Р”), группы полиции (“R”), группы “Свобода” (антинемецки настроенные офицеры на службе Виши), группы обработки добытой информации, 4 нелегальных курьеров, 4 радистов (к лету 1941 года) и держателей конспиративных почтовых адресов. Секторы возглавлялись так называемыми ответственными агентами, а весь аппарат насчитывал около 120 человек. Упор на добывание военной информации, а также преимущественно польский состав позволили “Интераллье” избежать вовлечения в политические распри, характерные практически для всех французских групп. Сеть возглавлял Роман Гарби-Чернявский (“Валентин”), проживавший в оккупированной зоне по документам бывшего мужа своей любовницы Армана Борни. В декабре 1940 года “Интераллье” получила радиопередатчик, предоставленный СИС через “Тюдора”, что дало возможность значительно ускорить передачу информации и получение инструкций.

Осенью 1941 года Гарби-Чернявский на специально присланном самолете отправился на совещание в Лондон, где премьер-министр эмигрантского правительства генерал Сикорский вручил ему орден за заслуги. Через девять дней “Валентин” прибыл обратно и обнаружил, что за время его отсутствия его главная помощница и шифровальщица Матильда Карре насмерть рассорилась с радистом “Кентом”. Но ему было неизвестно, что руководитель сектора “D” Рауль Киффер (“Дезире”, “Кики”) к этому времени уже совершил предательство и выдал его абверу. Гарби-Чернявский узнал об этом 17 ноября, когда немцы арестовали его прямо в постели, захватив при этом множество документов по организации сети. “Валентин” был не разведчиком, а генштабистом, привыкшим к аккуратному и стройному делопроизводству, вплоть до того, что на карте Франции он аккуратно отмечал флажками дислокацию своих агентов и открытым текстом составлял списки участников организации с указанием их псевдонимов, подлинных имен и адресов. Однако зачастую то, что хорошо для штаба, является губительным для нелегальной разведки. Так произошло и в случае с “Интераллье”. Находившиеся при резиденте документы позволили немцам в течение трех дней восстановить всю структуру сети, включая установочные данные на ее членов. Немало способствовали этому Киффер и особенно перешедшая на сторону абвера Карре. В нарушение правил безопасности ей были известны все четыре радиоквартиры, расписание передач, частоты, коды и сигналы опасности, что помогло абверу начать радиоигру с Лондоном, не насторожив при этом ни поляков, ни СИС. Немецкие радисты уже давно изучили почерк операторов “Интераллье”, и после получения расписания связи у них больше не оставалось препятствий для введения противника в заблуждение. Для укрепления доверия Карре даже предупредила Лондон об аресте “Валентина” и сообщила, что принимает руководство сетью на себя, попросив согласия руководства впредь подписывать радиограммы “Виктория”. Оба предложения получили одобрение. К несчастью, это совпало с одним из редких периодов потепления отношений между МИ-6 и СОЕ, ввиду чего разведка решила помочь коллегам и дала там связь с Карре. В абвере этому были только рады и от имени “Виктории” подтвердили встречу 26 декабря 1941 года в Париже. На нее прибыл находившийся в стране с мая парижский резидент СОЕ Пьер де Вомекур, который незадолго до этого растерял всю свою агентуру и остался в весьма бедственном положении без контактов, денег и связи. Теперь же он получал доступ к разведывательным и организационным ресурсам “Интераллье”, беда заключалась в том, что их полностью контролировали немцы.

Пьер де Вомекур

Однако период неведения продолжался недолго. Уже в середине января 1942 года в штаб-квартире СИС стали подозревать, что в “Интераллье” проникли вражеские агенты, хотя возможных масштабов их инфильтрации еще никто не осознавал. А в Париже подозрение де Вомекура вызвала сама “Виктория”: недоверчивого резидента СОЕ смутило ее свободное оперирование обилием продовольственных карточек, бланков удостоверений личности и других документов. Он понял, что настала пора уходить, причем сделать это необходимо было так, чтобы не вызвать подозрений у немцев. Де Вомекур предложил “Виктории” вместе с ним слетать в Лондон на инструктаж, и немцы, предвкушая удачную оперативную игру, подтвердили поездку. Зимняя погода дважды воспрепятствовала посадке “Лизандера”, и тогда было решено уйти из Бретани по морю. В ожидании прибытия торпедного катера резидент поссорился к Карре и внезапно обвинил ее в сотрудничестве с германской контрразведкой, после чего морально сломленная собственным предательством женщина неожиданно для себя самой призналась ему во всем. Де Вомекуру, однако, не оставалось ничего другого, как пытаться продолжить игру с немцами, на этот раз уже с участием “Виктории”.

История Матильды Карре — печальный пример лишь одной из судеб, растоптанных жестоким миром секретных служб и подпольной борьбы. Молодая и красивая женщина не сумела достойно выдержать свалившееся на нее бремя ответственности. На начальной стадии ее привлекал авантюрный характер разведывательной работы, она наслаждалась интригами и захватывающей тайной жизнью, но внезапно все это обернулось другой, далеко не столь романтичной стороной. В довершение всего Матильда без памяти влюбилась в абверовского контрразведчика Хуго Бляйхера, сыгравшего немалую роль в разгроме разведывательных и подпольных групп во Франции. Терзаемая ревностью, стыдом из-за своего предательства и ощущением непрочности положения любовницы оккупанта, Карре начала метаться и совершать необдуманные поступки. Она дважды пыталась убить Бляйхера, а еще до разговора с де Вомекуром призналась одному из соотечественников в работе на немцев и вызывала подозрение у обеих сторон.

После долгого ожидания 11 февраля катер, наконец, прибыл, с него высадились два агента-радиста, которых немцы захватили прямо на месте высадки. Предупрежденный сигналом с берега командир успел увести корабль и таким образом избежал его попадания в руки противника. В суматохе “Виктория”, де Вомекур и еще два члена “Интераллье” скрылись и после двухнедельных скитаний в ночь с 26 на 27 февраля все же были подобраны другим катером. Оба благополучно добрались до Британии, где резидент СОЕ, как ни странно, не произнес ни одного плохого слова в адрес своей спутницы. Контрразведка самостоятельно пришла к заключению о том, что Карре работает на немцев, после чего француженку интернировали до конца войны. Затем ее передали соотечественникам, приговорившим женщину к смертной казни, замененной тюремным заключением, из которого она вышла в 1954 году.

Сообщения от “Интераллье” прекратились. Дело было закрыто и для немцев, и для британцев, и для поляков. Одним из итогов работы этой мощной сети на территории Франции стали серьезные уроки в части конспирации. Главное упущение заключалось в том, что Карре владела слишком