для передачи дел. Риве отпустили для этого три месяца, а д’Але оставался в своем кабинете до 1 августа. 4 августа 1942 года бывший начальник разведки отбыл в Алжир по приглашению адмирала Дарлана.

Параллельно в “свободной зоне” происходили весьма тревожные события, напрямую касавшиеся оперативных органов вооруженных сил Виши. В мае 1942 года германская комиссия по перемирию заявила недавно вступившему в должность Пьеру Лавалю не подкрепленную документальными доказательствами претензию по поводу фактического сохранения всеми французскими спецслужбами их структур, штатов и направлений работы. Премьер-министр не знал об этом ничего и потому 3 июля вызвал к себе полковника Риве для выяснения, чем в действительности заняты упомянутые органы. Фактический начальник СР обтекаемо ответил, что они охраняют собственные секреты и пытаются выведать чужие. Лаваль раздраженно заметил, что в армии сохранилось еще слишком много горячих голов, и на этом аудиенция была окончена. 1 августа, когда д’Але уже отбыл на строевой командный пост в Лиможе, БМА было официально извещено о предстоящем роспуске. Пять дней спустя Риве вызвал к себе Дарлан и предложил ему подумать над концепцией организации новой спецслужбы, которая должна была включать три разведоргана армии, авиации и флота и контрразведку. Фактический начальник существующей СР заметил, что пребывает в отставке и потому не может заниматься этим вопросом, а тем более возглавлять спецслужбу. Адмирал приказал ему не принимать во внимание всякие глупости и завтра же явиться с предложениями.

Бюро по антигосударственным проискам ушло в историю, но полностью оставить вооруженные силы без органа, обеспечивающего их безопасность, было невозможно. Уже 24 августа 1942 года взамен БМА возникла Служба военной безопасности (ССМ) во главе с Пэйолем. Она была предельно компактной, штаты контрразведчиков в военных округах колебались в узком диапазоне от двух до трех офицеров. ССМ отвечала уже не за обеспечение безопасности государства от посягательств иностранных спецслужб, а за локальную задачу защиты армии от шпионажа и саботажа.

Пьер Лаваль произносит речь. Август 1942 года

Структурно ее центральный аппарат состоял из подразделений по контрразведывательному обеспечению армии (Андре Боннефу), ВВС (полковник Андре Серо) и ВМС (капитан 1-го ранга Жонгле де Лин). Несмотря на мизерность штата и узость задач ССМ, в итоге реальный потенциал французской контрразведки сократился незначительно, поскольку ни в структуру, ни в задачи ТР никто никаких изменений не вносил, а официальная “надстройка”, хотя и с изъятиями, но все же продолжала выполнять свои задачи. В результате в рассматриваемый период ТР продолжала проводить агентурные операции во Франции и поддерживала радиосвязь с Алжиром, в Северной Африке контрразведка укрепляла сотрудничество с разведкой США и готовилась к работе в автономном режиме в случае разрыва сообщения через Средиземное море, а точки ССМ готовились к возможному переходу на нелегальное положение.

Создание ССМ на руинах БМА весьма заинтересовало адмирала Дюпре, всемерно стремившегося показать свою лояльность к рейху. Почти сразу же после своего назначения начальник ССГ отправился в Париж на совещание с представителями германских оккупационных спецслужб и по возвращении занялся проведением в жизнь полученных директив. Он вызвал Пэйоля и предложил ему поделиться всей имеющейся в распоряжении ССМ информацией о деятельности во Франции спецслужб Великобритании и США, а также материалами по просоюзнически настроенным лицам и группировкам. Майор ответил, что подобными сведениями не располагает, но адмирал настаивал. Пэйоль прервал разговор и предупредил, что доложит о нем Риве, который действительно пожаловался главнокомандующему на Дюпре. Однако Дарлан лишь покачал головой и небрежно заметил, что руководитель СТ ведет себя неправильно, но вмешиваться и не подумал. Очевидно, происходящие процессы его вполне устраивали.

Эффективной деятельности армейских спецслужб препятствовали не только гражданские власти, военное руководство в этом процессе также периодически выглядело в этом процессе не лучшим образом. Иллюстрацией этого, в частности, может служить история попыток Пэйоля сохранить архивы контрразведки, первоначально, как уже указывалось, укрытые им в подвалах сыроварен Рокфора. Там материалы были доступны для повседневной работы ТР, однако их безопасность оставляла желать лучшего. В октябре 1940 года радиоразведчики “Кадикса” засекли передвижение частей вермахта к демаркационной линии между оккупированной и “свободной” зонами и факт интенсивных переговоров рейха с правительством Франко, содержание которых оставалось неизвестным. На основании этих данных аналитики СР не исключали возможность нарушения германскими войсками перемирия с одновременным вторжением испанских войск через Пиренейские горы. Помимо всего прочего, это выдвигало настоятельную необходимость эвакуации архивов контрразведки в Алжир, где колониальной армии вполне было вполне по силам обеспечить их сохранность. Сделать это было непросто, поскольку даже существенно прореженные и сокращенные до минимального объема архивные материалы весили приблизительно 30 тонн и никак не могли быть скрытно переправлены через Средиземное море в багаже или иным аналогичным образом. Перевозка неизбежно должна была привлечь к себе нежелательное внимание, избежать которого могло только содействие со стороны ВМС. Пэйоль обратился за помощью к начальнику СР флота капитану 1-го ранга Самсону, не решившемуся взять на себя ответственность по маскировке столь щекотливой операции. Он заявил, что разрешение на транспортировку материалов обязательно должно было исходить от Дарлана, а тот категорически отказался дать таковое. Поведение адмирала вплотную граничило с предательством, но преодолеть его не представлялось возможным. В этот момент знавший о проблеме начальник 2-го бюро ВМС в Тулоне капитан 2-го ранга Номура предложил Пэй-олю доставить ящики с архивными материалами на его военно-морскую базу и пообещал как-нибудь обеспечить их перевозку в Алжир. Было ясно, что в первую очередь следует отправлять наиболее опасные документы: о передаче собранной ТР информации британским спецслужбам, с которыми контрразведка возобновила сотрудничество с сентября 1940 года, материалы по связи с негласным аппаратом СР армии и ВВС и переписку с постами ТР, в первую очередь ТР-112 и ТР-113 и особенно с парижской точкой ТР-112-бис. Однако для успеха мероприятия доброй воли начальника 2-го бюро в Тулоне оказалось совершенно недостаточно. Руководство ВМС получило сведения об инициативе капитана 2-го ранга и решительно пресекло его попытки помочь контрразведчикам. Такая позиция флота не только граничила с предательством национальных интересов, но и была совершенно необъяснимой с точки зрения логики, поскольку никаких осложнений с немцами или итальянцами вызвать не могла. Никто в комиссиях по перемирию не проверял содержимое перевозимых через Средиземное море ящиков, и при желании архивы легко можно было замаскировать либо под коммерческую техническую документацию, либо упаковать внутри транспортных средств. Совершенно ясно, что запрет их отправки в Алжир напрямую исходил от Дарлана, примитивно желавшего ослабить позиции конкурирующей с моряками спецслужбы. В результате Пэйоль распорядился уничтожить все относительно меньшее