— Кажется, мы были не слишком добры к нему.

— Да уж. Правда, я сказала Феликсу, что Прайд сам виноват в том, что люди относились к нему подобным образом.

— И все же…

— И все же твои шпильки в его адрес были довольно острыми. А Феликс слышал их.

— Но ведь он смеялся вместе с нами!

— Смеялся. Однако сам ни разу не пошутил по этому поводу.

— Клэр, мне бы и в голову не пришло сравнивать Феликса с Прайдом, какие бы страхи их ни объединяли!

— Очень хорошо. Просто я хотела предупредить тебя о чувствах Феликса, пока ты опять не подняла эту тему.

— Я не буду поднимать эту тему, — пообещала Джейни. — И никогда больше не предложу ему выйти на сцену.

— Вот и славно…

Тем временем „релиант“ уже катил по южной стороне Рэгиннис-Хилл.

— А как тебе удалось заставить Феликса рассказать об этом? — спросила вдруг Джейни.

— Ну, — развела руками Клэр, — мне, в отличие от тебя, терять нечего, так что я попросту вытянула из него это признание.

Джейни рассмеялась.

— Я всегда верила в тебя, — сказала она, останавливая машину перед домом Клэр. — Выйдешь здесь или заедешь ко мне?

— Заеду к тебе, — решительно кивнула девушка. — Я должна взглянуть на книгу, прежде чем вы снова спрячете ее.

— Мы прочитаем ее вместе, — улыбнулась Джейни и покатила вниз по холму.

Власть теряет все свое очарование, если ею не злоупотреблять.

Поль Валери

Едва лишь поезд миновал реку Тамар в Плимуте, Джон Мэдден выпрямился на своем сиденье. Он вполне мог позволить себе более удобный и быстрый способ передвижения, однако для возвращения на родину выбрал именно поезд.

Мерный стук колес, который в начале пути помог ему расслабиться и задремать, теперь заставил пульс Мэддена учащенно биться в унисон ударам сердца самой корнуэльской земли. Музыка звучала у Мэддена в груди. Родная музыка. Он чувствовал себя необыкновенно бодрым и полным сил и знал, что обязан этим очарованию удивительной страны, по которой они ехали.

Это была земля Артура.

Тинтаджел, лежащий к северу, — древний и величественный. Руины, оставшиеся от того места, где родился когда-то король, и сокрытая под ними таинственная пещера Мерлина. Озеро Дозмари на Бодминской пустоши, где Дама с Озера забрала Эскалибур из рук Бедивера. Где-то здесь, согласно преданию, находился трон Артура, — говорят, он любил, сидя на нем, смотреть на море. И пещера Артура — там он уснул вместе со своими рыцарями… Король, обещавший однажды вернуться, был уроженцем западной части страны — Мэдден считал, что раскопки археологов за последние несколько десятилетий вполне подтвердили эту версию.

Но были здесь и другие тайны.

Лайонесс, затонувшая земля, располагавшаяся некогда между Лендс-Эндом и островами Силли. От нее остался только замок на острове Сент-Майклз да загадочный звон, доносящийся порой с морского дна.

И еще более древние истории, например Мерри Мэйденс у Сент-Бьюрианс. Одна из легенд гласит, будто несколько девушек и двое пришедших с ними музыкантов были превращены в камни в наказание за то, что осмелились танцевать в воскресенье. Согласно другой легенде, это были русалки, не успевшие вернуться в воду до восхода солнца. Кстати, раньше моряки так и называли русалок — „мерри мэйденз“[50].

Стоит вспомнить низину Гвиннэп-Пит между Редратом и Сент-Дей. Методисты утверждают, что это всего лишь частично обвалившаяся шахта, которая в 1806 году в память о Джоне Уэсли[51]была перестроена в амфитеатр. Однако предание гласит иное: когда Мервину, менестрелю из Толвад-дона, проломили голову, он продолжал играть на арфе, пока не стер пальцы до костей, и тогда бог арфы Ларга смилостивился над ним и передал земле его раны. Так что те, кто предпочитает сказочную версию, называют эту низину „раной в голове арфиста“.

Мен-эн-Тол рядом с Морваком — самый высокий каменный памятник на Британских островах. Археологи предполагают, что на этом месте был вход в гробницу или курган, а в народе говорят, что тот, кто пролезет в дыру, излечится от всех своих недугов, а сам камень — это не что иное, как врата в Призрачный Мир.

Впрочем, Джону Мэддену не нужны были легенды, чтобы поверить в волшебную силу корнуэльской земли — ведь он никогда в ней и не сомневался.

Как не сомневались и многие другие — его предшественники и современники. Об этом знал Кроу-ли. Это чувствовал Дилан Томас[52], который, правда, в большей степени являлся поэтом, нежели магом, но, в конце концов, разница между двумя этими понятиями не столь уж велика. На юго-западе жил и Деннис Уитли[53]. Колин Уилсон[54], чью карьеру Мэдден прослеживал с того момента, как его замечательные теории были изложены в „Аутсайдере“, ныне обосновался в Горран-Хэйвене и занимался тем, что пробовал объяснить тайны бытия с научной точки зрения. И наконец, Питер Гонинан, теург-затворник, с которым Мэддену доводилось сталкиваться лично.

Кому-то из них Корнуолл дал рождение; прочих призвал к себе издалека, и они откликнулись, ибо сила его заключалась отнюдь не в скромном очаровании прибрежных пейзажей — нет, она была такой же древней и глубокой, как само гранитное основание этой земли. Эта сила пробуждала первобытные инстинкты и, единожды позволив прикоснуться к тайне, уже не оставляла другого выбора.

Всякий раз по возвращении сюда Мэдден невольно удивлялся тому, как он вообще решился покинуть этой край. Мирские заботы, вынудившие его поселиться на другом конце света, начинали казаться несущественными, едва лишь он ступал на родную землю.