служанка, выполнявшая разные поручения, принесла лекарство второго настоя. Так как Си-жэнь уже пропотела, Бао-юй не велел ей вставать, а сам подал ей лекарство и заставил выпить. После этого он приказал служанкам постелить для Си-жэнь постель на кане.

Си-жэнь сказала Бао-юю:

– Не знаю, хочешь ли ты обедать. Но все же пойди к бабушке, посиди с ней, поиграй с барышнями, а потом придешь. Я хочу побыть одна.

Бао-юй поглядел, как она вынула из волос шпильки, сняла кольца и легла. Тогда он встал и отправился в покои матушки Цзя.

После обеда матушка Цзя выразила желание поиграть в кости с несколькими старыми мамками и няньками, а Бао-юй, помня о Си-жэнь, возвратился к себе в комнату. Си-жэнь спала глубоким сном. Ему и самому захотелось спать, но он не лег, потому что время еще было раннее.

Служанки Цин-вэнь, Ци-ся, Цю-вэнь и Би-хэнь захотели развлечься и отправились к Юань-ян и Ху-по. В передней сидела одна Шэ-юэ. Увидев, что от нечего делать она бросает игральные кости, Бао-юй с улыбкой спросил:

– Почему ты не пошла с ними?

– У меня нет денег, – ответила Шэ-юэ.

– Под кроватью лежит целая куча денег, – возразил Бао-юй, – неужели тебе не хватит на игру?

– Все уйдут веселиться, а кто будет присматривать за комнатами? – спросила Шэ-юэ. – Ведь Си-жэнь заболела, а в доме горят лампы, топятся печи. Старые служанки за день и без того с ног сбились, надо дать им отдохнуть. А девочки тоже устали, пусть немного развлекутся. Вот я и осталась здесь.

Бао-юю показалось, что перед ним еще одна Си-жэнь. Он остался очень доволен и улыбнулся:

– Можешь идти, я сам здесь посижу!

– Тогда мне тем более нельзя уходить, – возразила Шэ-юэ. – Чем плохо, если мы вместе посидим и поговорим?

– О чем? – спросил Бао-юй – Мне кажется, это будет неинтересно! Да, кстати, ты утром говорила, что у тебя в голове чешется. Делать нечего, давай расчешу тебе волосы.

– Что ж, давай, – согласилась Шэ-юэ.

Она принесла шкатулку с туалетными принадлежностями, зеркало, вынула шпильки и распустила волосы. Бао-юй взял гребень и начал расчесывать. Но едва он успел провести гребнем два-три раза, как на пороге появилась запыхавшаяся Цин-вэнь, которая прибежала за деньгами. Увидев Шэ-юэ и Бао-юя вдвоем, она усмехнулась:

– Ах, вот оно что! Еще не успели обменяться кубками, а уже до волос добрались!

– Иди, я и тебя причешу! – со смехом сказал Бао-юй.

– Такого великого счастья я не заслужила! – с иронией возразила Цин-вэнь.

Она схватила деньги и выбежала из комнаты.

Шэ-юэ сидела напротив зеркала, Бао-юй стоял позади нее, они в зеркале смотрели друг на друга и улыбались.

– Во всем доме она самая болтливая, – заметил Бао-юй.

Шэ-юэ, обращаясь к зеркалу, предостерегающим жестом остановила Бао-юя. В этот момент дверная занавеска распахнулась, и с шумом вбежала Цин-вэнь.

– Это я болтливая? – спросила она. – Ну-ка выясним!

– Иди, куда надо, – со смехом сказала Шэ-юэ. – Чего привязалась?

– Защищаешь его! – засмеялась Цин-вэнь. – Вы меня не морочьте! Думаете, я ничего не понимаю? Вот погодите, отыграюсь, потом и с вами рассчитаюсь!

С этими словами она покинула комнату.

Расчесав Шэ-юэ волосы, Бао-юй приказал ей постелить ему постель, так как не желал тревожить Си-жэнь. За всю ночь ничего примечательного больше не случилось.

На следующее утро Си-жэнь, которая за ночь хорошо пропотела, почувствовала себя лучше и съела немного рисового отвара. Только тогда Бао-юй успокоился и после завтрака отправился навестить тетушку Сюэ.

Это было в первом месяце. Занятия в школе прекратились, женщины в этот период не занимались вышиванием, и свободного времени у всех было хоть отбавляй. Вследствие этого Цзя Хуань захотел развлечься. Однажды, выйдя из дому, он увидел Бао-чай, Сян-лин и Ин-эр, которые играли в облавные шашки, и решил поиграть с ними.

Бао-чай всегда относилась к Цзя Хуаню так же искренне, как и к Бао-юю. И сейчас, когда он захотел поиграть в шашки, она уступила ему место. Каждый ставил по десять монет.

Первую партию Цзя Хуань выиграл и был очень доволен. Но, проиграв затем несколько партий подряд, он начал горячиться. В последней партии он сам должен был метать кости. Если б он набрал семь очков или шесть, он выиграл бы, но стоило набрать три очка, и он проиграл бы. Он взял кости и с ожесточением бросил их на стол. Одна кость легла тут же, на ней было два очка, другая покатилась далеко в сторону.

– Одно очко! Одно! – закричала Ин-эр и захлопала в ладоши.

Цзя Хуань вытаращил глаза и закричал:

– Шесть! Семь! Восемь!

Но кость неожиданно еще раз повернулась, и наверху оказалась единица. Цзя Хуань быстро подхватил кость и хотел взять деньги, заявив, что было четыре очка.

– Я сама видела, что было одно очко! – запротестовала Ин-эр.

Заметив, что Цзя Хуань рассердился, Бао-чай сделала Ин-эр глазами знак замолчать и сказала:

– Ты уже взрослая, а нарушаешь правила! Неужели господа станут тебя обманывать? Значит, ты не отдаешь деньги?

Ин-эр в душе преисполнилась обидой, но своей барышне не осмелилась возражать, и ей ничего не оставалось, как отдать деньги.

– А еще господа! – пробормотала она. – На эти гроши даже я не позарилась бы! Как-то недавно мы играли со вторым господином Бао-юем, он проиграл больше и не стал сердиться. А когда все оставшиеся у него деньги растащили служанки, он только посмеялся…

Бао-чай прикрикнула на нее, не дав договорить до конца.

– Куда мне до Бао-юя? – произнес Цзя Хуань и заплакал. – Вы все его боитесь, стараетесь ему угодить, а меня все обижают, потому что я не сын госпожи.

– Дорогой братец, не говори так, а то над тобой будут смеяться, – стала уговаривать его Бао-чай и затем снова сделала выговор Ин-эр.

В это время пришел Бао-юй и удивленно спросил:

– Что здесь произошло?

Цзя Хуань не осмелился произнести ни слова. Бао-чай хорошо знала нравы семьи Цзя, где было принято, чтобы младшие братья боялись старших, но ей было неизвестно, что Бао-юй не любил, когда его боялись.

«У всех есть родители, которые занимаются воспитанием своих детей, – думал Бао-юй, – с какой стати я должен вмешиваться? Ведь это только может вызвать неприязнь ко мне. К тому же я принадлежу к прямой ветви рода, а он – сын наложницы. Если я стану относиться к нему как к младшему, люди будут сплетничать, да и неизвестно еще, смогу ли я держать его в руках?»

Была у него в голове еще и другая, странная мысль. Вы представляете себе, какая? Воспитываясь с малых лет в среде сестер, среди которых родными