Или боги делали ставку на Ннанджи? Полубог говорил, что все само станет ясным, а Ннанджи был первым, кого он встретил сразу после их разговора. Ннанджи получил свою долю чудес. Впрочем, если это так, то здесь Уолли тоже проиграл. Он выпустил властолюбивого психопата в беспомощный Мир. Ки Сан и Дри, Уо и Тау, Кво — эти несчастные города падут первыми, потом будут сотни, прежде чем он остановится. С каждым днем власть его будет расти. Кто или что сможет остановить его?

Уж точно не Уолли. Он все еще выбранный предводитель сбора, и двадцать ближайших дней ему придется много работать. Ему, Линумино и Зоарийи. Ннанджи уверен, что так и будет. Уолли учил его, что армия всегда должна быть при деле.

Но после того, как Ннанджи вернется? Уолли понял теперь, что ему будет лучше уйти. Он не сможет смотреть на то, что тут начнет творить этот идиот. Ему придется неизбежно вступить с Ннанджи во вражду. И вражда эта может кончиться единственным образом. Так что ему лучше принять обещанную синекуру — Тау, этот маленький городок. В оставленное ему время он наделает Джие детей.

Он уже собирался подняться, как вдруг толпа маленьких голых ребятишек с криками пробежала мимо. Один смуглый малыш остановился и просиял редкозубой улыбкой… крошечное лицо… каждая косточка на виду, темные, слегка вьющиеся волосы, глаза сияют, как самоцветы.

Уолли начал было опускаться на колени, но мальчик сказал:

— Оставайтесь на месте. У вас был тяжелый день.

Так Уолли остался на тумбе, ничего не говоря, но страх мурашками пробежал по его коже. Наказанием, как говорил Бог раньше, будет смерть или хуже того.

— О нет! — сказал Полубог. — Я пришел благодарить вас. Мистер Смит! Вы сделали все, что от вас требовалось, и даже больше.

Внезапное чувство удивления и радости обрушилось на него, словно он опустился в холодную ванну.

— Я сделал?

— Именно так! — рассмеялся мальчик. — Вы подготовили его. Вы научили его состраданию. Вы дали ему сбор. Вы устроили переговоры с колдунами и в заключение отдали ему добровольно меч. Задание на самом деле отлично выполнено!

Уолли недоверчиво уставился на него:

— Состраданию? Ему убить человека не труднее, чем съесть орех.

— Это профессиональное требование, — печально ответил Полубог. — Чингисхан был таким же. Но он вежливый молодой человек с тихим голосом, и он многому от вас научился. И все еще прислушивается к вашим словам. Вы отлично поработали!

— Я не понимаю, Мастер!

Мальчик рассмеялся:

— Поэтому я и пришел. Видите ли, Уолли Смит, хоть разные миры и идут разными путями, но везде изобретение речи знаменует начало Эры Легенд, а изобретение письменности — ее конец.

Апокалипсис!

— Вы хотите сказать, что воины были проклятием колдунов, как теперь Ннанджи станет их проклятием?

— Более или менее! Потому что за Эрой Легенд приходит Эра Тьмы, а за ней уже — Эра Мудрости. Хотя некоторые миры, похоже, никак не выйдут из Эры Тьмы.

Уличный торговец медленно прокатил мимо них свою тележку. Мальчик поднял руку, и два яблока прыгнули из тележки к нему на ладонь. Он протянул одно Уолли. Они одновременно надкусили, и мальчик рассмеялся.

— Но он будет тираном! Боги поддерживают тиранию? — Уолли едва отважился на интонацию недоверия.

Крошечное лицо стало печальным.

— Боги больше ни во что не вмешиваются — я ведь вам говорил. И я думаю, «империя» — это не тирания! Конечно, это не будет империей в настоящем смысле слова, потому что он не имеет представления о ней. Он только откроет, что, управляя гарнизонами, он управляет городами. Это его сильно раздосадует! Империю изобретет Тана.

Уолли покачал головой:

— А я думал, он сошел с ума.

— О, совсем нет! — сказал мальчик. — Это не сумасшествие — думать, что боги на твоей стороне, получив от них столько знамений. Вы ведь и сами думали так же. Напротив, он теперь знает, что исполняет назначение богов. Он — высшая власть. Он бескорыстен, бесстрашен и неподкупен. Он не ценит деньги. Он ищет власти только для воплощения своих идеалов.

Империя? Хорошо богам, им не придется в ней жить. Уолли верил в демократию. Сможет ли он когда-нибудь поддерживать имперскую власть?

— Нам осталось сделать одну вещь, — сказал Полубог с дразнящей улыбкой.

— Да, Мастер?

— Последняя строчка загадки о неизбежности предназначенного мечу!

— Да, Мастер.

Мальчик укоризненно покачал головой:

— Он будет Ннанджи Великим, основателем первой династии. Почти на тысячу лет символом его дома будет сапфировый меч.

Уолли вспомнил, что в тот день, когда он впервые увидел седьмой меч, он подумал, что эти драгоценности достойны короны. Он догадался!

Но тут он встревоженно посмотрел на Полубога.

— Ннанджи никогда не встречал Шонсу, но Вы позволили мне думать, что мне дают то же задание, в котором Шонсу потерпел неудачу. Разве это честно?

Еще одна редкозубая улыбка.

— Я вам не лгал! Вы же знаете, что к словам богов или их оракулов нужно относиться очень осторожно. Целью были не колдуны, не Ннанджи, не Шонсу… целью всегда была империя. Вот почему я не мог сказать вам! Но вы и сами можете предсказать, в какой хаос повергнут Мир знания колдунов, если империя не возьмет над ними контроль. Внезапная атака Шонсу могла окончиться успехом, догадайся он использовать лошадей, чтобы достигнуть своей цели. Тогда он сделал бы себя королем Вула, потом королем еще чего-нибудь, имея под рукой армию, оснащенную огнестрельным оружием. Вы не были бы включены в игру вовсе, а Ннанджи жил бы и умер в безвестности. И умер рано, потому что он — одна из великих душ и мог бы потребоваться где-нибудь еще. Ваши переговоры с колдунами позволят взять огнестрельное оружие под контроль. Это сократит Эру Тьмы. Ннанджи не смог бы организовать эти переговоры.

— Я не мог бы стать императором, — печально сказал Уолли.

Мальчик внимательно посмотрел на него:

— Нет. Вы не могли бы послать свои легионы в Кво и Дри, как он сейчас сделал. Но для вас это и к лучшему. Вы вернетесь в мир любви рабыни, мистер Смит, — и ваше наслаждение будет достойно небесных чертогов.

Уолли сморгнул. Это было несколько обидно. Неужели единственное, зачем нужна Джия, — это развеивать его печаль?

Опять наступило долгое молчание, во время которого Уолли размышлял и жевал яблоко. Его меланхолия, казалось, больше развлекала, чем раздражала Полубога.

— Вы хорошо поработали. Вы все хорошо поработали — Брота, Томияно. И будете вознаграждены.

— Хонакура?

— Его награда будет грандиозной. Завтра вы проститесь с ним.

Уолли кивнул и не смог ничего сказать.