– Что бы я делал без тебя, Констанция? Я бы просто не выжил.

– Нет, выжил бы. Ты сильный. Но я рада, что нужна тебе.

Он прижал ее к себе:

– Больше, чем когда-либо. Ладно, останусь еще на какое-то время. Но ты должна пообещать, что наймешь хорошего адвоката, если я совсем свихнусь и прикончу Рипли.

В понедельник, шестнадцатого декабря, Британия оплакивала супруга королевы.

Весть о смерти принца Альберта в предыдущую субботу еще не пересекла Атлантику, но определенная часть дипломатической корреспонденции, отправленной из Виндзорского замка незадолго до его кончины, успела дойти. Принц, хоть и не слишком настойчиво, продолжал требовать освобождения посланцев Конфедерации.

Стэнли знал, что это произойдет, и уже скоро, пусть даже не по каким-то возвышенным нравственным соображениям, которыми кормили прессу и общество. Правительство должно было капитулировать по двум причинам: Великобритания была главным поставщиком селитры для производства пороха в Америке, но в последнее время резко сократила поставки. Далее, никто не хотел второй войны, особенно после того, как опять же по дипломатическим каналам пришла новость о спешном снаряжении в Британии нескольких военных кораблей. Гладкоствольные пушки, призванные защищать американские берега, были бы совершенно бесполезны против вооруженного флота.

Декабрь стал сплошной чередой скрытых, но подлинных разочарований для правительства. Это стало угрозой для маленькой фабричной империи Стэнли, которая уже разрослась вдвое менее чем за полгода. Растущая паника вынудила его пойти на крайние меры. Поздно вечером он взломал ящики нескольких письменных столов, взял оттуда секретные отчеты, слишком длинные, чтобы их читать, и переписал самые ключевые фразы. С человеком Уэйда он встречался довольно часто; встречи проходили в парках или каких-нибудь отвратительных салунах возле канала, и каждый раз он передавал огромное количество сведений, так до конца и не зная, поможет ли это ему самому. Но надеялся, что поможет. Он поставил все на один-единственный шанс, полагаясь на то, что слухи не врут и отставка Кэмерона близка.

Воинственность Уэйда и его команды угрожала даже Линкольну. Новый комитет конгресса должен был появиться уже совсем скоро. И при явном преимуществе убежденных республиканцев он мог ограничить независимость президента и повести войну так, как хотели радикалы.

По всем этим причинам напряжение в военном министерстве нарастало. В тот понедельник Стэнли, уже с самого утра получив очередную порцию плохих новостей, к счастью, должен был отлучиться со службы по личным делам. Под легким снегопадом он отправился на Пенсильвания-авеню, 352, где в трехэтажном здании, над банком и аптекой, находилась галерея художественной фотографии Брэйди, занимавшая два верхних этажа. Часы Стэнли показывали, что он уже почти на полчаса опаздывает.

В приемной сидел щеголеватый помощник Брэйди в окружении фотографий великих людей в золотых и черных рамах. С поблекшего дагеротипа на стене смотрел Фенимор Купер; банкир и коллекционер Коркоран был сфотографирован в полный рост, после чего снимок раскрасили пастелью – такая техника была сейчас в большой моде; портрет Джона Кэлхуна с горящими глазами Брэйди тоже пока не убирал со своей выставки.

Помощник сообщил Стэнли, что Изабель и близнецы уже в студии.

– Спасибо, – выдохнул Стэнли и помчался вверх по лестнице.

Он почти сразу начал задыхаться, поскольку заметно набрал вес. На следующем этаже он прошел мимо художников, которые раскрашивали фотоснимки китайской тушью или пастелью, – Изабель выбрала для их семейного портрета именно пастель. Еще не добравшись до верхнего этажа, Стэнли уже слышал, как бранятся его сыновья.

Студия представляла собой просторную комнату с верхним светом.

– Встреча была назначена на полдень! – рявкнула Изабель, увидев мужа.

– Меня задержали дела в министерстве. Идет война, знаешь ли. – Он произнес это даже более язвительным тоном, чем она, что сразу насторожило ее.

– Мистер Брэйди, мои извинения. Лейбан, Леви, прекратите немедленно!

Стэнли снял мокрую от снега шляпу и дал подзатыльник одному близнецу, потом второму. Подростки застыли, изумленные необычным поведением отца.

– Опоздание – обычное дело для людей вашего положения, – любезно ответил Брэйди. – Ничего страшного.

Разумеется, он бы не добился успеха и процветания, если бы всегда не проявлял любезности по отношению к важным клиентам. Это был худощавый бородатый мужчина лет сорока, одетый дорого и вместе с тем элегантно; его великолепный черный сюртук идеально подходил к модным брюкам из серой оленьей замши и белоснежной крахмальной сорочке с шейным платком из черного шелка, спадавшим на серый замшевый жилет. Завершали образ строгие очки.

Брэйди коротким жестом дал знак молодому ассистенту, который установил большие золоченые часы на фоне красного задника. На циферблате часов было написано имя Брэйди, как почти и на всем, что относилось к его делу, включая рекламные брошюры и выездные фургоны, один из которых Стэнли видел перевернутым во время отступления у Булл-Рана.

– Свет сегодня слабый, – заметил фотограф. – Мне не очень нравится делать портреты, когда нет солнца. Выдержка получается слишком длинной. Но поскольку это портрет к Рождеству, мы попробуем. Чед? – Он щелкнул пальцами. – Немного влево.

Ассистент быстро передвинул треногу с белым отражателем.

Брэйди склонил голову и внимательно всмотрелся в свирепые лица отпрысков мистера и миссис Хазард.

– Думаю, родителям лучше сесть, а мальчикам встать за ними. Очень активные молодые люди. Нам придется закрепить их головы в держателях.

Лейбан начал было возражать, но окрик отца заставил его умолкнуть. Сидение перед объективом продолжалось три четверти часа. Брэйди регулярно нырял под черный колпак камены или шептал какие-то инструкции ассистенту, который вставлял в камеру огромные пластины с превосходно отрепетированной расторопностью. Наконец Брэйди поблагодарил клиентов и предложил поговорить с помощником в приемной о доставке портрета. А потом быстро вышел.

– Мы явно недостаточно важны, чтобы видеть его больше одного раза, – пожаловалась Изабель, когда они вышли из студии.

– Бога ради, ты вообще можешь думать о чем-нибудь, кроме своего положения в обществе?

Скорее удивленная, чем рассерженная, Изабель сказала:

– Стэнли, ты сегодня просто в несносном настроении. Что случилось?

– Нечто ужасное. Давай наймем карету и отправим мальчиков домой, а сами заедем в «Уиллард» пообедать, там я тебе все объясню.

Морской язык с миндалем оказался прекрасно приготовленным, но у Стэнли совсем не было аппетита; он хотел только выплеснуть свою тревогу.

– Я сумел добыть копию черновика годового отчета Саймона о работе министерства. Там есть раздел, который, как говорят, предложил Стэнтон. В нем сказано, что правительство вправе и, возможно, даже обязано снабдить оружием беглецов и отправить их воевать с прежними хозяевами.