– Саймон предлагает вооружить беглых рабов? Это просто дико. Кто поверит, что старый вор внезапно превратится в участника крестового похода?

– Вероятно, он думает, что кто-то поверит.

– Он сошел с ума.

Стэнли окинул взглядом столики вокруг; никто не обращал внимания на супругов. Он наклонился поближе к жене и понизил голос:

– Но вот что самое ужасное. Весь отчет ушел в правительственную типографию… но не к Линкольну.

– Но ведь президент обычно просматривает такие отчеты?

– Да, просматривает и одобряет для публикации.

– Тогда почему…

– Потому что Саймон знает: этот отчет президент не примет. Помнишь, как он отменил решение Фримонта об освобождении рабов в Миссури? Саймону крайне важно, чтобы его заявление опубликовали. Неужели ты не понимаешь, Изабель? Он тонет и думает, что только радикалы могут бросить ему спасательный круг. Но я сомневаюсь, что они станут это делать, – по той самой причине, которую ты почувствовала. Так что уловка Саймона слишком прозрачна.

– Ты помогал Уэйду… разве он тебя не спасет, если Кэмерона снимут?

Стэнли стукнул кулаком по ладони:

– Я не знаю!

Изабель не обратила внимания на его ярость и задумалась.

– Пожалуй, ты прав насчет мотивов Саймона и причин, по которым он не хочет, чтобы Линкольн увидел этот отчет до печати, – негромко сказала она через несколько секунд. – Но что бы ни происходило, ничего не говори в поддержку этого спорного поступка.

– Бога ради, почему нет? Уэйд наверняка это одобрит. И Стивенс, и многие другие.

– Едва ли. Саймон – приспособленец, и весь город это знает. Так что мантия моралиста выглядит на нем нелепо. Ему никогда не позволят ее носить.

Изабель оказалась права. Когда первый экземпляр доклада оказался у президента, тот мгновенно приказал его перепечатать, убрав все сомнительные моменты. В тот день, когда это произошло, Кэмерон носился по министерству, крича на всех без разбора. В половине девятого он отправил посыльного к мистеру Стэнтону. Того же мальчишку с той же целью он послал снова сразу после полудня и еще раз – в три часа. Не нужно было обладать большим умом, чтобы догадаться: адвокат Кэмерона, автор доклада, как уже стало известно, по какой-то причине не отвечал на призывы своего клиента о помощи.

– Ну все, ущерб нанесен, – сообщил Стэнли жене на следующий вечер.

Пепельно-бледный, он протянул ей номер «Ивнинг стар» мистера Уоллака, газеты, твердо отстаивающей демократические принципы и, как говорили, даже поддерживающей южан.

– Они умудрились раздобыть доклад.

– Ты же говорил, из него убрали все лишнее.

– Они достали оригинальный вариант.

– Как?

– Бог знает. Могут и меня обвинить.

Изабель не обратила внимания на его фантазии, размышляя вслух:

– Мы ведь могли бы и сами передать отчет в газеты. Неплохой ход. Наверняка разожжет межпартийные страсти. Ни одна из партий не хочет, чтобы черномазым дали оружие… Да, неплохой ход. Жаль, что я сама не додумалась.

– Как ты можешь улыбаться, Изабель? Если босс пойдет ко дну, он ведь может и меня потащить за собой! Я не знаю, нашел ли Уэйд что-нибудь полезное в тех сведениях, которые я ему передал, и было ли их достаточно… Я его не видел после приема. Так что никакой уверенности… – Он стукнул кулаком по обеденному столу, и его голос поднялся до визга. – Никакой!

Изабель схватила его за запястье и впилась ногтями в кожу:

– Да, корабль угодил в шторм, Стэнли. А когда штормит, капитан привязывает себя к штурвалу и ведет судно. Он не удирает, скуля, в трюм, чтобы спрятаться.

Презрительное сравнение унизило Стэнли. Но не помогло ослабить его страх. Он долго метался в постели и в результате за всю ночь спал не больше трех часов.

На следующее утро, когда в комнату ворвался Кэмерон с папкой только что подписанных контрактов на обмундирование, Стэнли чуть не подпрыгнул на стуле. Заметно осунувшийся министр в нескольких словах покончил с делами, а потом спросил:

– Вы встречались с мистером Стэнтоном где-нибудь в городе, мой мальчик?

У Стэнли екнуло сердце. Заметит ли босс его волнение?

– Нет, Саймон. Да и где бы мы встречались. Мы же с ним вращаемся в совершенно разных кругах.

– Вот как? – Кэмерон бросил на своего воспитанника странный взгляд. – Ну а я что-то никак не могу его найти, и на мои послания он не отвечает. Любопытно. Сам написал все эти слова, из-за которых я попал в такую переделку, и ничего не хочет сказать в их защиту. Или в мою. Я проявил себя как сторонник уэйдовской шайки, но я им не нужен. Стэнтон ведет себя так, словно он на стороне президента, однако на прошлой неделе я слышал, как он назвал Эйба «самой настоящей гориллой». Понятно, почему Малыш Мак так веселился. А я все пытаюсь понять, как доклад очутился в «Стар»… – Его взгляд снова уперся в Стэнли.

Он знает. Он знает…

Кэмерон как-то очень печально покачал головой. Он выглядел уже не таким властным, не таким уверенным. Обычный человек, и очень усталый. На его губах появилась горькая улыбка.

– Я бы назвал все это весьма подозрительным делом, если бы не знал подлинного названия. Политика. Кстати, вы с Изабель получили приглашение на прием у президента в честь Макклеллана?

– Д-да, сэр. Кажется, Изабель говорила об этом…

– Хм… А я вот не получил. Оплошность почтовой службы, вы не находите? – С таким видом, словно ему в рот попал уксус, он снова метнул взгляд в подчиненного. – Вы должны меня извинить, Стэнли. Слишком много работы перед сдачей дел. Они ведь теперь предложат мне это в любую минуту.

Он ушел неожиданно пружинистым шагом. Стэнли прижал ладони к столу и закрыл глаза, пытаясь справиться с головокружением. Обманул ли он Кэмерона? Верно ли все придумала Изабель?

«Какой же я все-таки циник!» – думал Джордж.

Да нет же, возражал кто-то внутри его, ты просто очень быстро стал вашингтонцем.

Задние колеса наемного экипажа провалились в яму с жидкой грязью и тут же из нее выбрались. Еще несколько кварталов – и он снова будет возле «Уилларда», где ему предстояло присутствовать на небольшом обеде в честь гостя из Брейнтри.

Шел легкий снег. Город, который Джордж иногда называл Канальей-на-Канале, был похож на прекрасную гравюру. Сверкающие рождественские огни временно скрыли его безвкусные чиновничьи здания, а насыщенный запах елей маскировал зловоние страха, сырости и пещерный холод, царивший повсюду в нынешнем декабре. Несмотря на бравурные восхваления военных изданий, армия генерала Макклеллана всю осень простояла здесь и в Виргинии, и сколько бы командующий ни предсказывал грядущую победу, Джордж не видел для такого заявления никаких реальных оснований. Он ненавидел себя за такой скептицизм, но ничего не мог с собой поделать.