закрыла глаза и отключилась, умудрившись проспать и оформление необходимых документов, и саму дорогу домой. Открыла глаза тогда, когда Ян остановил машину во внутреннем дворе лицея, напротив лестницы.

Я огляделась по сторонам и заметила, что кроме водителя в машине только Георгий Романович.

– А где Влад? – взволнованно уточнила я.

– Дождался эвакуатора и поехал вместе с ним в сервис. Не представляю зачем, – пояснил Ян. – Видимо, хочет проследить, что там будут делать с его любимой машинкой.

– А разве сделают быстро? – удивилась я. – Мне кажется, машина вообще не подлежит восстановлению.

– Да почему не подлежит? – хмыкнул Ян. – Подлежит. Просто Влад, видимо, хочет убедиться, что сдал свое сокровище в надежные руки. Я попозже заберу его из города.

Несмотря на наступивший вечер и испортившуюся погоду, народа на ступенях лицея было немало. Видимо, об аварии слышали уже все. Даже Елена Владленовна с недовольным выражением на холеном лице застыла на верхней площадке лестницы.

Вероника кинулась к машине, но, заметив, что Влада в ней нет, замерла как вкопанная. Я видела, как побледнело ее лицо, и мне на миг стало жаль девушку. Представляю, какие ужасы могли прийти ей в голову. Ведь Влад даже не позвонил ей, пока мы ждали полицию и машину.

Расстроенную подругу Влада кинулся утешать Ян, а ко мне подскочила Ксюша.

– Расскажу все потом, – вяло буркнула я и под чутким надзором подруги отправилась в медчасть, где меня осмотрели и раз пять переспросили, точно ли я не чувствую тошноты и головокружения.

Я отнекивалась, и меня наконец отпустили в комнату, велев отдыхать как минимум до завтрашнего утра. Я с радостью согласилась, так как до сих пор чувствовала себя неважно и снова хотела спать. Вероятнее всего, именно так мой организм среагировал на стресс.

Я проспала до самого вечера и ни за что бы не проснулась, если бы не услышала стук в дверь. Голова болела, руки все еще дрожали, и самочувствие было отвратительное. Все же авария, несмотря на то что ни для кого не имела серьезных последствий, оказала на меня сильное воздействие. Я все еще не могла отойти от шока. Какое-то время находилась в состоянии аффекта, а сейчас пришла расплата в виде слезливости и слабости. Единственное, чего хотелось, – спать.

Я даже не стала накидывать халат поверх пижамы. Сильно сомневалась, что пожаловал кто-то посторонний. Скорее всего, вернулась Ксюша.

Я включила свет в небольшом коридорчике-тамбуре, когда стук повторился снова.

– Уже иду, – сонно пробормотала я и открыла дверь. К моему удивлению, на пороге стоял Георгий Романович.

– Ой, Алина, простите бога ради, похоже, я вас разбудил! – смутился он.

– Да ничего страшного, – сконфуженно пробормотала я, чувствуя, как краска стыда ползет по шее к щекам. Разговаривать через дверь было неловко, и я посторонилась. – Проходите.

– Нет-нет. – Георгий Романович испуганно покосился на мою пижаму с мишками Тедди и не двинулся с места. – Я не отвлеку вас надолго. Так, буквально на пару слов… Дело в том, что я серьезно ошибался, – после небольшой паузы продолжил он. – Я приехал сюда с вполне конкретной целью – вывести на чистую воду руководство лицея. После смерти племянника подозревал, что здесь творится что-то плохое, винил в трагедии семьи людей, не имеющих к этому никакого отношения. Ситуация с вашей подругой была для меня словно красная тряпка для быка. Но я ошибался…

– В чем же? – с замиранием сердца уточнила я.

– Эти два случая и правда не связаны между собой. Сегодня я все же дозвонился до Машиных родителей. С девочкой действительно все хорошо. Просто ей было очень сложно осваивать программу лицея, а родители хотели для своей дочери лучшего, поэтому упорно игнорировали тревожные звоночки. Она не вытянула, зато в школе, в своем классе, Маша сейчас лучшая. В этом году она собирается получить хорошие баллы по ЕГЭ и поступить в вуз.

– То есть вы больше не собираетесь к ней ехать? – уточнила я, отчетливо улавливая в словах преподавателя ложь. Он врал мне в лицо. Врал красиво и складно, как и все в этом месте. Георгий Романович не учел одного: я знала, что его племянник и Маша – это далеко не все «несчастные» случаи.

– Думаю, в этом нет необходимости. А сейчас еще раз извините. Мне стоит идти, а вам – отдыхать дальше. Сегодня был слишком тяжелый день.

– Вы даже не представляете, насколько… – пробормотала я и закрыла дверь.

Душили злость и обида. Казалось, кто-то обрывает все ниточки, которые могут привести меня к ответам. Но сколько бы меня ни пытались убедить, будто у Маши все хорошо, я в этом сомневалась. Чем дальше, тем больше. Нам говорили, что ее увезли в больницу, но мы не видели «Скорой». Мы пытались дозвониться, но телефоны не работали. Мы хотели найти ответ в ее вещах, но вещи исчезли. Появился человек, который собирался помочь нам с поиском ответов, но во время поездки у машины отвалилось колесо, а сам он резко изменил свое мнение и отказался от дальнейших поисков.

Чем больше я думала, тем сильнее уверялась в том, что за всеми этими «случайностями» стоит Елена Владленовна. Во-первых, она мне не нравилась с первого дня пребывания в лицее, во‑вторых, именно она дала нам номер неотвечающего телефона Машиных родителей. В-третьих, после разговора с ней исчезли все вещи нашей соседки. И сегодня, когда мы вернулись на машине Яна, именно она стояла на крыльце и смотрела на нас пристальным змеиным взглядом. Я более чем уверена, что от допроса с пристрастием нас спасло лишь то, что помощница директора собиралась куда-то уезжать. Ее уже ждал водитель. Но кто сказал, что она еще не вернулась в лицей?

Я слишком хорошо помнила пустой, покорный взгляд инспектора МЧС, который должен был искать змею-убийцу в наших лесах. А что, если помощница директора загипнотизировала и Георгия Романовича?

Голова разболелась сильнее, и я поняла, что просто не могу думать на эту тему дальше.

«Утро вечера мудренее», – заключила я и снова улеглась на кровать, решив завтра еще раз поговорить с Георгием Романовичем. Если он не переменит своего решения, попрошу у него номер телефона Машиных родителей, тот, по которому он якобы дозвонился, и попробую поговорить с ними самостоятельно. Возможно, я и правда надумываю, а на самом деле все проще и логичнее?

Но я в это не верила. Предчувствие убеждало меня в обратном.

Глава 19

Жестокая правда

Не знаю, до