– У кое-кого уши бананами заросли. – И протянул руку, предупредив на всякий случай: – Привет, и сильно не жми, рукам тоже хорошо досталось.

– А ты ничего выглядишь, – здороваясь, сказал Ильяс, – только желтоватый немного и припухший.

– Ага, – подхватил Олег, – на китайца похож.

– После такой экзекуции лучше быть похожим на китайца, чем на отбивную, – отвечаю я, с прищуром разглядывая друга. – На мое место хочешь?

– Все-все! – Савин поднял вверх руки и загородился пакетом. – Больше не буду.

– Мы тут тебе гостинцев несли, – сказал Расулов, заметив, что я смотрю на пакет. – Олег?

Савин протянул раскрытый пакет, где обнаружилось одно большое яблоко.

– Яблок больше было, – усмехнулся Ильяс, – но кое-кто тут как тля вечно голодный.

Олег покраснел и буркнул:

– Виноват. Поесть не успел…

– Ладно, я есть не хочу, но от яблока не откажусь. – Взял плод, потер об футболку и сделал большой кус. Рот мгновенно наполнился сладкой патокой с маленькой кислинкой. Все-таки апорт – это самый вкусный яблочный сорт.

– Это из вашего сада? – спросил Ильяса.

– Ага, из прошлогодних запасов.

– Хорошо сохранилось. М-м-м… вкуснота!

– Вот и я не устоял, – согласился Савин.

– Ладно, пошли на остановку.

Мы обогнули корпус и вышли на широкую дорожку, ведущую к выходу с территории больничного комплекса.

– Серег, представь, мы только в автобус влезли, а дождина ка-а-ак даст! Водопад, а не дождь. Полчаса стояли у остановки. В окна колотило будь здоров. Водитель сказал – пока ливень не кончится, никуда не поедем.

– Олег, водила прав, – кивнул я, – все так делают. А что на улице творилось – видел. Лучше скажи – какие новости? О чем народ говорит?

– Разное говорит. Кто что, – пожал плечами Савин. – Ну, то, что бабули надумать могут, ты сам знаешь.

– Эти могут, – согласился я, – а… Тихомировы как?

– Как-как, – почесал голову Олег, – уехали они. «Буханка» военная подъехала, какие-то вещи погрузили, сами в нее и алга…

– Понятно.

Савин вдруг спохватился:

– Знаешь, Серег, а дядя Миша, оказывается, военный и много наград имеет. Когда вещи в машину грузили, я форму увидел, медалей там…

Я молча кивнул – знаю, давно уж.

– Да! – воскликнул Олег. – Ты Шахова знаешь?

– Из третьего подъезда?

– Да-да, именно.

– Знаю, и что?

– Так вот – как-то мужики собрались, и разговор про тебя зашел, так он начал ахинею про драку нести. И что ты такой да сякой, и Тихомиров пьянь подзаборная. Так мужики ему за это насовали, особенно за дядю Мишу. Мокашов еле разнял. Даже Косен Ержанович своей тростью Шахову по спине треснул.

– Косен Ержанович? – удивился Ильяс. Затем почесал затылок. – Вообще-то он как раз может. Справедливый мужик.

Мы вышли на улицу, перешли дорогу и направились к остановке. Час пик уже давно миновал, так что народу в ожидании автобусов томилось немного. Все стояли под навесом в тени и дружно смотрели навстречу движения транспорта.

Мы остановились недалеко от столба с указателями маршрутов и тоже посмотрели – не идет ли нужный автобус?

– О! – воскликнул глазастый Олег. – Экспресс идет.

Проезд на экспрессе стоил десять копеек, зато он шел быстрее обычных маршрутов.

– Едем! – решил я. – Домой поскорее охота.

В салоне ЛАЗа пассажиров было мало. Мы по очереди кинули монеты в кассу, оторвали по билетику и устроились на задних сиденьях. Со мной сел Ильяс, Олег на сиденье перед нами, в пол-оборота.

– Я тут кое-кого поспрашивал, – тихо сказал Расулов, – родоки тех пацанов, что с тобой в сквере махались, сначала жуткий хай подняли, к участковому кинулись на тебя жаловаться, мол, избил, хулиган такой, но Мокашов растолковал – кто и кого бил на самом деле и что из этого вышло, те скисли и быстро рассосались. Тех пацанов я видел, ты им всем здорово насовал. У каждого фонарь висит.

Я лишь плечами пожал, мне было без разницы – кругом одни враги, так что бил того, кто под кулак подвернется.

– Кстати, – вдруг громко сказал Расулов, – Вершина пропал куда-то и Макса тоже не видать.

– С Громозекой понятно, а Вершина… – я невольно скрипнул зубами, – пусть только на глаза мне попадется…

– Вот-вот, – усмехнулся Ильяс, – и те пацаны теперь дальше своих дворов носа не кажут. Некоторых вообще родоки из дому не выпускают.

– Ага, – кивнул Олег, – сто процентов теперь никто на тебя даже не вякнет. Даже завидно.

– Чтобы завидно не было, – наставительно произнес я, – надо по утрам на зарядку бегать. А то скоро пузо нажрешь.

– Да что ты заладил, – скривился Савин, – пузо да пузо. Вот с завтрашнего утра и начну… заряжаться.

Ткнул пальцем в Олега:

– Ловлю на слове.

Экспресс остановился, из автобуса вышла половина пассажиров, но никто не вошел. Ехать осталось недолго, и, как подсказывала мне память, наша остановка через одну.

– Серег, ты извини, – вдруг повинился Расулов, – но мне пришлось все рассказать отцу.

– Что именно? – поинтересовался я. – Надеюсь не про Лысый Горшок?

– Ты за кого меня держишь? – нахмурился Ильяс. – Только про драку в сквере…

– И?

– Отец попросил познакомить с тобой.

Что ж, желание понятное, ладно хоть не требует.

– Хочет увидеть того, кто такую кашу заварил.

Кашу…

После того как я дал отпор Громозеке в школе, все пошло не так и… действительно заварилась каша. Это только в книгах герои запросто меняют историю и все у них тип-топ. Но это в книгах. Время оказалось тонкой и чувствительной материей. Менять историю очень опасное занятие. Для этого надо спрятать глубже свою совесть и иметь стальные нервы. Я думал, что смог изменить жизнь человека в лучшую сторону и он не погибнет, как в той истории, а все вышло неожиданно жёстче. И как после этого пытаться изменить историю? Вдруг погибнет кто-то из родных или случится катастрофа страшнее? Как потом жить?

– Серег, – толкнул меня Ильяс, – ты не заснул часом?

– Нет-нет, я слушаю.

– Я говорю – отец приглашает тебя на юбилей. Ему сорок пять завтра.

Удивленно уставился на Расулова.

– Меня приглашает?

– Да. Очень просил тебя позвать. Соглашайся! С утра бешбармак варить будут, плов готовить и шашлык…

Бешбармак, м-м-м! Только при одном упоминании у меня невольно потекли слюни. Но идти на юбилей, и без подарка… как-то неудобно.