минут, опять звонок в дверь.

«Я уже в ваш подъезд вхожу» — а если бы меня дома не было?! Почему бы тебе не позвонить за полчаса до встречи, пусть она даже и продлится не более пяти минут? Откуда такая уверенность — «Я уже в ваш подъезд вхожу»?!

Савичев схватил со столика мобильный телефон, быстро нашел в контактах телефон старшего следователя следственного управления Менькова, нажал на кнопочку вызова.

В дверь опять позвонили. Теперь соловьиная трель звучала дольше.

— Иду, иду! Нет, это я не вам. Михаил Юрьевич, это Василий Савичев, свидетель по делу… Ага, вы меня сразу узнали. Вот что, Михаил Юрьевич, если я вам не перезвоню минут через пятнадцать-двадцать, значит, со мной приключилась крупная неприятность. Откуда звоню? Да пока что из дома, из своей квартиры.

Он сунул телефон в карман джинсов и решительно отпер замки на внутренней двери. Затем выглянул в смотровой «глазок» на внешней двери. Участковый. Тот самый, румяный и пухлолицый.

«Может быть, я погорячился, позвонив Менькову? Теперь-то он уж точно меня в «психи» запишет — устроил панику на ровном месте».

Савичев отпер замок на внешней, укрепленной двери, слегка толкнул ее и…

И в следующий момент поразился тому, как широко и быстро дверь распахнулась от легкого толчка.

И тут же мгновенно отреагировал на удар ногой в пах — резко крутнувшись на месте, чтобы уйти с линии атаки. Однако прием получился не совсем чисто — нога, обутая в тяжелый ботинок, все же задела левое бедро Савичева. Однако он смог контратаковать именно левой ногой — ответив противнику его же «любезностью», ударом в пах.

Конечно, босая нога способна нанести меньше повреждений, чем обутая. Но это верно при прочих равных условиях. Савичев же мог и босой ногой нанести противнику больше повреждений, чем так называемый средний человек обутой. Он ударил верхней поверхностью стопы, в каратэ называемой кин-гери, согнув пальцы — чтобы не повредить их. Ударил очень точно и сильно, направляя удар вперед-вверх.

Противник Савичева — здоровый мордатый малый в милицейской рубахе с короткими рукавами, в бронежилете поверх рубахи, с укороченным АКС на правом плече, хрюкнул и опустился на корточки.

Весь расчет омоновца строился на том, чтобы «вырубить», «отключить» Савичева сразу — заставить его согнуться, а потом наподдать в лицо коленом или опять же стопой, опрокинуть его.

Не получилось. Все получилось, можно сказать, с точностью до наоборот.

Тут поединок можно бы считать законченным — если бы Савичеву противостоял только один этот мент. А их было четверо — не считая участкового, скромно жавшегося к стеночке.

О том, чтобы дотянуться до ручки двери и захлопнуть ее, не стоит и мечтать. Равно как и сожалеть о том, что поверил уроду участковому. Все без толку.

Трое с автоматами и в «брониках», один придурок в форме с погонами капитана — участковый, один в гражданском.

Этот, в гражданском, самый опасный — чутье Савичева никогда не подводило, не подвело оно его и на сей раз.

Лицо — вернее, рыло — мужчины в гражданском показалось Савичеву знакомым. Ассоциации с кабаном просто сами по себе напрашиваются — сала на физиономии на два пальца и рыжеватая неопрятная щетина. И взгляд, мягко говоря, странноватый. Таким взглядом, как этот тип, мог смотреть либо наркаш, обкурившийся анаши, либо дефективный. То есть, его в любом случае стоило опасаться. А если еще учесть, что в руке этот тип держит пистолет, и пистолет этот нацелен тебе в низ живота или в бедро, опасаться стоит втройне.

Три АКСа, тоже глядящих в лицо Савичеву вовсе неласково своими дульными срезами, не так опасны, как черный «зрачок» «макара».

Савичев чувствовал, что тип со свиным рылом и бешеным взглядом может нажать на спусковой крючок в любой момент.

И он сделал то, что, казалось бы, противоречило условиям сохранения его безопасности.

Сделал шаг назад. Отступил в прихожую и сказал:

— Что там в нашей Конституции прописано насчет неприкосновенности жилища?

— Я тебе, сука, сейчас покажу неприкосновенность! — взвизгнул тип в гражданском. — Руки за голову!

— И не подумаю, — спокойно ответил Савичев, внезапно вспомнивший, где он видел этого стебанутого. Конечно же — на полянке в то злополучное утро первого сентября! Ровно две недели назад. Тогда этот тип был одет в милицейскую куртку. Именно он стрелял в Савичева — вернее, метра на два выше головы Савичева.

Секундное замешательство Савичева, связанное с этим вспоминанием, дало возможность троим омоновцам ломануться в прихожую и атаковать хозяина корпусом в корпус — как это делается в регби или американском футболе.

Савичев смог отреагировать, быстро отступив на полшага, но инерция трех тренированных тел весом по пять с половиной пудов каждое оказалась способной свалить Савичева на пол.

Ловкий и сильный, он смог вывернуться, в две секунды оказаться сверху барахтающихся омоновцев.

Но сильный удар по затылку чем-то тяжелым и твердым на какое-то время лишил Савичева возможности ориентироваться в пространстве.

Нет, он не выключился полностью — его состояние скорее определялось как нокдаун. Но несколько драгоценных секунд, в течение которых Савичев не мог сопротивляться, решили исход схватки. На запястьях заломленных за спину рук защелкнулись стальные «браслеты».

— Ох, какие же вы пошляки! — сказал Савичев.

За что удостоился ощутимого пинка под ребра. Наверное, пнул его «обиженный» омоновец, пропустивший удар в пах.

Потом две пары сильных рук подняли Савичева с пола и толкнули в гостиную — довольно ловко толкнули, так, что он оказался как раз у кресла.

«Лучше сидеть, чем стоять», — гласит китайская пословица. Вернее, первая ее часть. Последняя часть к оптимизму не имеет никакого отношения: «Лучше умереть, чем лежать». Законченному пессимисту Савичеву эта пословица нравилась — от начала, до конца. Поэтому он и уселся в кресло.

— Ох, какие же вы пошляки! — Савичев скривился от боли в затылке. Шишка гарантирована, хотя сотрясения мозга вроде нет — не тошнит пока, и головокружения особого не ощущается.

— Поговори у меня, — проворчал тип в штатском. Чувствовалось, что он тут имеет самое высокое звание.

— Поговорю, — кивнул Савичев. — Во-первых, я имею право на телефонный звонок. Во-вторых, кто-нибудь объяснит мне причины, по которым вы так нагло вломились в мою квартиру?

— Объясним, — сказал капитан. — Вы Савичев Василий Витальевич, ведь так?

— Спорить не стану. Именно так меня зовут. Ну и…

— Вы подозреваетесь в покушении с целью убийства на Федяева Валентина Федоровича, — сказал капитан.

— Нехилая задумка! — мгновенно отреагировал Савичев. — Раз уж пошла такая пьянка, я еще в одном убийстве признаюсь: телевизионщика Влада Листьева двадцать лет назад тоже