задумчиво поднялся на ноги с бокалом в руке. Одри вдруг, нарочито громко и отчетливо, проговорила сладким голоском:

— Дикки, милый…

В дверях стоял Хиллоран, огромный и краснолицый. Он заметно покачивался. Его смокинг был измят, галстук сдвинут набок, волосы всклокочены. Очевидно, после ухода последовали новые возлияния…

— Одри…

— Вообще-то надо стучаться, — холодно промолвила она.

Хиллоран, пошатываясь, шагнул вперед и бросил что-то ей на колени.

— Взгляни-ка!

Одри без интереса подняла листки.

— Не знала, что ты гордый отец, — заметила она. — Или сам решил заняться искусством?

— Целых два! — неразборчиво выпалил тот. — Один был на моей двери, когда я пришел домой. Второй я нашел здесь — на твоей — когда вернулся! Разве ты не узнаешь это предупреждение? Оно означает, что ночью тут побывал Святой!

Девушка, изменившись в лице, передала листки Дикки, но Хиллоран со злобой вырвал их у него.

— Не трожь! — рявкнул он. — Что ты вообще тут делаешь — в этой комнате, в такое время?

Одри Пероун поднялась.

— Хиллоран, — ледяным тоном проговорила она, — я буду тебе очень благодарна, если ты не станешь оскорблять моих друзей в моем собственном доме.

Тот бросил на нее злобный взгляд.

— Да что ты? Хочешь, чтобы я оставил вас двоих в покое, пока Святой только и ждет, как бы нас раздавить? Если тебе не дорога твоя шкура, то мне моя дорога. Ты у нас вроде как предводитель…

— Не «вроде как», а так оно и есть.

— Да неужели? Ну да, сначала меня за нос поводила, теперь его. Ах ты маленькая!..

Кулак Тремейна вбил последнее слово обратно Хиллорану в зубы. Тот рухнул на пол. Дикки одним движением скинул пиджак. Поверженный гигант поднес руку ко рту и взглянул на мокрую и красную ладонь, потом вытянул вперед трясущийся указательный палец.

— Ты!.. Ах ты подонок!.. Я все про тебя знаю! Изображаешь тут любовь, влез к ней, как змея — а сам только и думаешь, как бы нас продать! Спроси его, Одри! — Палец перестал дрожать, глаза горели пьяной животной ненавистью. — Спроси, что ему известно про Святого!

Тремейн застыл. Хиллорану нечем подкрепить обвинения, однако семя сомнения, брошенное на почву паники, могло прорасти очень быстро.

— Вставай, Хиллоран, — негромко проговорил он. — Вставай, чтобы я мог выбить тебе оставшиеся зубы.

Тот кое-как поднялся на ноги.

— Да, я встану! — прохрипел он, потянувшись к карману. — Только у меня свой способ разделываться с крысами.

В руке у него оказался пистолет. Дикки ясно увидел подрагивающий на спусковом крючке палец. Однако в тот же миг между ними оказалась Одри.

— Хочешь, чтобы сюда примчалась полиция, — стреляй. Только я с тобой дожидаться тут ареста не стану.

— Уйди с дороги, ты!.. — взревел Хиллоран.

— Предоставь это мне, — сказал Дикки.

Отодвинув ее, он шагнул вперед, и дуло пистолета уперлось ему в грудь. Дикки улыбнулся, глядя в горящие пламенем глаза.

— Не против, если я закурю? — вежливо спросил он. Его правая ладонь совершенно естественным жестом поднялась к нагрудному карману.

В тот же миг тишину разорвал истошный вопль Хиллорана. Дикки молниеносно ухватил его правой рукой за кисть, а левой одновременно вцепился в плечо, повыше локтя, и резко вывернул руку, едва не сломав запястье.

Пистолет с глухим стуком упал на ковер, но Тремейн не стал отвлекаться. Он усилил давление, развернул Хиллорана и, удерживая одной рукой, заставил того опуститься на колени.

— Вот теперь можно поговорить с бо́льшим удобством.

Дикки взглянул на девушку и увидел, что та успела подобрать оружие.

— Прежде чем мы продолжим, Одри, — сказал он, — я хотел бы знать, что ты думаешь о моей предположительной дружбе со Святым? Не буду напоминать тебе, что этот субъект так же пьян, как и ревнив. И опровергать его обвинений не стану — какой смысл? Просто хочу услышать твое мнение.

— Для начала отпусти его.

— Конечно.

Одним поворотом руки Дикки поверг противника лицом в ковер и отпустил, оставив лежать.

— Поднимайся!

— Если ты…

— Вставай!

Хиллоран кое-как взгромоздился на ноги. Его глаза пылали убийственной ненавистью, и все же он подчинился. Даже такой, как он, не смел ослушаться приказа Одри. Хоть она и была мошенницей, но держалась как истинная королева…

— Я хочу знать, Хиллоран, — проговорила она ледяным голосом, — почему ты только что сказал то, что сказал?

Помощник ответил злобным взглядом.

— Он не похож на нас и держится не как мы. Нам известно, что среди нас есть доносчик — кто-то же заложил Хэндерса, — и он единственный…

— Я поняла, — с презрением в голосе произнесла девушка. — Именно из-за того, что я предпочитаю его компанию твоей, ты готов выдвинуть против него любое, даже самое дикое обвинение, какое только придет тебе в голову.

— А мне понятно, — презрительно усмехнулся Хиллоран, — что меня уже оттеснили, и он занял мое место. Он…

— Выбирай, — оборвала его Одри, — либо ты сейчас выйдешь отсюда сам, либо тебя вышвырнут. И в любом случае не возвращайся, пока не протрезвеешь и не будешь готов извиниться.

Он непроизвольно сжал кулаки.

— Ты в нашей банде вроде как босс…

— Именно так. И если тебе это не по нраву, можешь выметаться, когда захочешь.

Хиллоран сглотнул.

— Ладно…

— Ну-ну? — подтолкнула его Одри вкрадчивым голоском.

— Однажды, — проговорил Хиллоран, сверля ее глазами из-под черных бровей, — ты пожалеешь об этом. Пока не время. Ты не станешь выкидывать меня сейчас, перед крупным делом, потому что я тебе полезен. И я тоже не полезу в бутылку, когда меня ждет куча денег. Да, я пьян, но не настолько, чтобы этого не понимать.

— Вот и замечательно, — кивнула Одри. — Это все?

Хиллоран открыл было рот и снова закрыл, сдержавшись. На сжатых кулаках побелели костяшки. Глаза надолго уставились на девушку, потом перешли на Тремейна.

— Доброй ночи, — наконец буркнул помощник и, не сказав больше ни слова, вышел.

В окно Дикки видел, как Хиллоран медленно бредет по улице, прижимая ко рту носовой платок.

Обернувшись, молодой человек увидел рядом с собой Одри. В ее взгляде было что-то таинственное.

— Ты доказала, что в самом деле доверяешь мне…

— Он просто чокнулся, — отмахнулась она.

— Скорее обезумел, как бешеный пес. Так все не закончится. На яхте тебе придется не спускать с него глаз ни днем ни ночью. Ты понимаешь?

— Что насчет тебя?

— Я владею джиу-джитсу.

— А от ножа в спину оно поможет?

Дикки рассмеялся.

— Чего ради зря волноваться? Это все равно ничего не изменит.

Серые глаза по-прежнему неотрывно смотрели на него.

— Прежде чем ты уйдешь, я хотела бы услышать ответ из твоих собственных уст.

— Ответ на что?

— На то, что сказал Хиллоран.