— Тогда почему продолжаешь держать его при себе?

— Потому что я женщина. Похоже, иногда вы, мальчишки, склонны об этом забывать. У меня есть мозги, но для того, чтобы провернуть наше дело, чтобы держать в руках команду, такую, как моя, нужен мужчина. Ты единственный, кому еще я могла бы доверить это, но ты… ну, если честно, Дикки, у тебя ведь совсем нет опыта, правда?

Его поразило, как она может так спокойно обсуждать готовящееся преступление. Прекрасная, в изысканном наряде, расслабленно откинувшаяся на спинку глубокого кресла, с сигаретой в точеных белых пальцах, которые взял бы за модель самый взыскательный скульптор, Одри выглядела так, будто очаровательно рассуждала о… о чем угодно, но только не об ограблении.

Дикки ничего не говорил ей о своих чувствах. Он стер их со своего лица, из глаз, из голоса и поведения. Невозмутимым спокойствием оба могли соперничать друг с другом. Держаться иначе Дикки не отваживался. Суматошную круговерть его истинных мыслей можно было скрыть только за таким каменным бесстрастием. Через маску хоть немного меньшей таинственности она непременно пробилась бы.

Он пытался понять Одри — но с каждым разом только все больше и больше увязал в болоте мистификаций. В ней не было и следа крикливой вульгарности, считающейся отличительным знаком преступниц. Несмотря на всю свою власть, девушка неизменно оставалась женственной и грациозной, а голос ее звучал спокойно и мягко. Она без малейших усилий поддерживала придуманный ею самой образ графини Ануси Маровой, а когда оставалась одна, ей не нужно было даже выходить из роли. Исчезал лишь очаровательный ломаный английский.

Если бы Дикки не видел своими глазами, он бы не поверил. Однако он наблюдал за всем этим воочию и был поколеблен в самых твердых своих убеждениях.

Только однажды в тот вечер он едва не оступился.

— Если у нас все получится, — сказала она тогда, — ты, разумеется, получишь свою долю — четверть добычи. Четверть миллиона долларов или пятьдесят тысяч фунтов на ваши деньги. Тебе больше никогда в жизни не придется работать. Что ты станешь делать?

— А ты как поступишь со своей?

Она немного помедлила, мечтательно глядя в темный угол, как будто увидела там что-то.

— Возможно, — проговорила Одри, — куплю себе мужа.

— Тогда я мог бы приобрести несколько жен, — откликнулся Дикки, и мгновение ушло.

Сейчас, глядя вниз, на синюю гладь моря, он вспоминал этот «остроумный» ответ с невыразимым презрением. Однако ничего другого тогда просто не пришло в голову, а реагировать нужно было быстро.

«Ох, да чтоб тебя!» — подумал Дикки и со вздохом выпрямился.

Суденышко с гостями уже подошло к сходням, и сэр Эсдрас Леви, возглавлявший процессию, помогал леди Леви подняться. Сразу за ними стоял мистер Джордж Й. Алриг. Встретившись взглядами со всеми тремя, Дикки широко улыбнулся и бодро отсалютовал прибывшим. Он не мог их не знать, поскольку именно через него они стали вхожи в дом на Парк-лейн. Последние три месяца работа Тремейна на континенте под началом Хиллорана заключалась в том, чтобы ездить по модным курортам, имея в своем распоряжении солидные суммы денег, безупречный гардероб и естественный шарм, и завязывать знакомства с сильными мира сего, когда те, расслабившись на отдыхе, временно снимают свою броню неприступности.

Это было до скучного просто. Тот, кто раздулся бы от негодования, заговори с ним незнакомец в гостиной лондонского отеля «Савой», совершенно спокойно воспринимал подобное поведение в Биаррице. Ну а дальше развить успех для такого искушенного и элегантного джентльмена, как Дикки Тремейн, было делом техники.

Возвращаясь к делам насущной важности, он сошел вниз, чтобы помочь собственноручно выбранным им овечкам шествовать на заклание. Одри Пероун уже стояла у верха сходней в простой белой юбке и цветастом джемпере. Наряд смотрелся великолепно — из-за того, на ком был надет. «Графиня» встречала гостей с непревзойденным радушием, находя для каждого особые слова. Хиллоран, в униформе, стоял рядом с солидным видом, готовый сопроводить прибывших в их каюты.

— О, сэр Эсдрас, мы уже и не надеяться вас видеть!.. И леди Леви! Моя дорогая, каждый день вы все прекрасней!

Пятидесятилетняя толстуха заметно просияла.

— Миссис Алриг! Вы обязательно должны сказать мне, как оставаться такой изящной!

Тощая и пожухшая дама повела плечами от удовольствия.

— Мистер Джордж, вот настоящий красавец-мужчина!.. О, миссис Санкин…

Задача Дикки была сравнительно несложной. Ему поручалось отделить сэра Эсдраса Леви, мистера Джорджа Й. Алрига и Мэтью Санкина от их супруг, взяв каждого под руку и доверительно сообщив вполголоса, что в кают-компании уже поданы коктейли.

Обед, хозяйкой на котором была сама Одри Пероун, не мог не иметь успеха. Время до вечера прошло быстро — кажется, совсем скоро Хиллоран услужливо ударил в колокол, напоминая, что пора одеваться к ужину. Тремейн с остальными спустился в свою каюту и быстро сменил костюм, однако когда он переместился в кают-компанию, Одри уже была там, как и ее помощник, делавший вид, что осматривает сервировку стола.

— Когда? — спросил Хиллоран.

— Завтра вечером. Я сказала им, что мы будем возле Монако около половины седьмого. На самом деле ничего подобного, но это не важно. Мы запрем их в каютах, когда они спустятся переодеться.

— А потом? — поинтересовался Дикки.

— За ночь дойдем прямиком до Корсики и на следующее утро высадим их возле Кальви. Затем обогнем с юга Сицилию и затеряемся в Греческом архипелаге. В конце концов яхта прибудет в Константинополь — перекрашенная, под другим названием и вообще измененная до неузнаваемости. Там мы разделимся. Непосредственные распоряжения я дам вам завтра после обеда — приходите в мою каюту около трех.

Хиллоран повернулся к Дикки.

— Кстати, с берега доставили вот это письмо — боюсь, я забыл вручить его раньше.

Тот, выдержав взгляд устремленных на него глаз, взял конверт. Штемпель на нем стоял лондонский. Дикки вскользь осмотрел клапан и вскрыл его. Письмо было написано округлым женским почерком.

Мой милый!

Просто решила пожелать тебе хорошо провести время в поездке. Ужасно буду по тебе скучать. Шесть недель в разлуке — это так долго! Ну да ничего, утоплю свои печали в ячменном кофе.

Но я не намерена тосковать в одиночестве. Простак Саймон, о котором я тебе рассказывала, обещает меня утешить и зовет на вечеринку, которую закатывает на Эгейских островах. Не знаю пока, соглашусь ли, но вообще-то предложение заманчивое. У него большой самолет, и Саймон хочет добраться туда по воздуху.

Если поеду, то мы отбываем в субботу. Ты ведь не будешь ревновать?

Ну, не стану больше мучить тебя, милый. Ты