– Ты, Оливия, оборотень, несмотря ни на что.

Я нахмурила брови и сердито заглянула в его глазища. Сколько можно меня оборотнем звать?

– Я не оправдываю свою грубость, но так вышло… – тут же добавил Мак, сменив направление. – А злюсь я до сих пор, но не на тебя. Всегда сложно, когда кто-то вносит изменения в налаженную спокойную жизнь, когда ради другого хочется пересмотреть жизненные ориентиры, понимаешь?

– Ради меня? – удивленно спросила я.

– Да, – он задумчиво посмотрел в окно. – Какого это, однажды проснуться и понять, что рядом с тобой оборотень, которого не хочется убивать? Мало того, оборотень, которому хочется помочь или просто сделать приятное? Это не нормально. Поначалу я списывал все на твою харизму и природный дар нравиться окружающим, в тебе это есть, но чем дальше, тем глупее становится эта мысль.

– Я не оборотень, – устало и растерянно ответила я, рассматривая его красивый профиль.

– Докажи, – посмотрел он на меня.

– Я же тебе рассказала все. Неужели не веришь?

– Верю, но это не доказательства. Ты всегда будешь в опасности на территории моей страны. И я для тебя опасен, Оливия. Если кто-то покажет на тебя пальцем и крикнет «оборотень», я обязан принять меры. Думаю, Семинэль тебя предупредил.

Моя рука дрогнула, и я вынула ее из ладоней лиэля. Снова разочарование. Я никого не понимаю: ни Семинэля, ни Мака. Вроде бы кажется, что вот они во всей красе, а потом хоп и снова поворот в никуда. Зачем дарить подарки, зачем говорить, что нравлюсь и при этом предупреждать о том, что он, по сути, мне не друг? Где она, правда? Впрочем, один вопрос решен. В человеческом теле я не из-за Макианэля, и глупо было так предполагать. Но почему-то горько.

– И ты убьешь, если скажут убить? – холодно поинтересовалась я.

– Нужно ложиться спать, Оливия. Пора возвращаться, – мягко сказал он, вставая. – И это произойдет быстрее, если мы выспимся.

– Ответь на вопрос, – потребовала я.

– Нет. Не убью, конечно.

Я усмехнулась, прикрыла глаза и кивнула.

Когда глаза открыла, Макианэль сидел на корточках передо мной. Я растерялась. Как же бесшумно он иногда перемещается. Встревоженное выражение лица заставило заволноваться. Что он во мне увидел?

– Что-то не так? – прошептала я.

– Все так, – ответил, сузив глаза. – Спокойной ночи, Оливия.

Он встал и быстренько вышел, плотно прикрыв за собой дверь. И что, спрашивается, это было?

Я убрала со стола, подняла с пола подсвечник, поставила его на место, погасила свечу и легла в кровать.

– Знаешь, Мария, – обратилась я к кошке, в надежде, что та слышит, – он единственный отвечает на мои вопросы. Да– умалчивает, да– говорит иногда загадками, но отвечает, искренне, а порой развернуто. Со мной еще никто так не общался. И не думала, что это столь приятно, но в тоже время нелегко. Только снова повис вопрос о моей человечности. Надеюсь, при встрече у тебя будут хоть какие-нибудь предположения.

* * *

«Надеюсь, когда мы встретимся, мои домыслы устареют, Оливия».

Мы тепло распрощались с новыми друзьями. Ушуры одолжили нам лошадей, поэтому до оставленных в лесу животных наша странная компания добралась за полтора дня. Я и Дали хлюпали носами и выглядели вяло, все же холодные ночи не прошли даром. У реки, где паслись наши четвероногие друзья, мы сделали большой привал.

Я, разложив на траве спальник, грелась под лучами палящего солнца. Правая рука все еще была перевязана и пряталась под безразмерной белоснежной туникой с большим вырезом, из-под которого виднелись то бинты, то голое левое плечо, что меня немного расстраивало и стесняло.

Наблюдая за суетящимися над обедом ребятами, вдруг подумала о том, что будет, когда мы вернемся. Почему-то «возвращение» меня встревожило. Как-то верится с трудом, что за совершенный побег нашей влюбленной паре ничего не будет.

Дали переоделась в свой черный костюм, волосы вновь собрала в тугой пучок, и выражение лица приобрело былую строгость. Она подбрасывала в костер сухие ветки так, будто это не дерево, а ядовитые змеи. Это преображение удивило, ведь еще вчера она выглядела мило, и не было ни намека на брезгливость и надменность.

Заметив мой пристальный взгляд, девушка снова преобразилась: глаза засияли, на губах появилась довольная улыбка:

– Оливия, не грусти! Лучше встань и взбодрись.

Я последовала совету– встала. Все же интересно узнать причину столь резкой смены образа. Отряхнувшись, подошла к девушке.

– Куда это они? – спросила я ее, кивнув на мужчин, суетящихся у лошадей.

– На рыбалку, – поморщилась она. – Ларинэль ухи желает, которую я делать не умею.

– И? – засмеялась я. – Кто же ее делать будет?

– Ты тоже не умеешь? – удивилась девушка, подняв на меня свои глаза.

– Нет, – развела я рукой. – Ибо рыбу не очень-то люблю.

– Понятно, – протянула она и, кинув в костер последнюю сухую палку, присела на пенек. – Впрочем, неважно. Макианэль вызвался готовить.

Я удивленно приподняла брови. Что это с ним? Не замечала у него любви к готовке.

– Не отравимся? – спросила я, поморщившись, и Дали громко рассмеялась, от чего ребята стали на нас заинтересованно коситься.

– Нет, конечно, – все еще хихикая, ответила она. – Уж он-то обязан уметь такие вещи делать. Оборотня иногда месяцами приходится выслеживать и жить в лесах.

– Ого, – выдохнула я, посмотрев на улыбающегося охотника, активно копающегося в седельной сумке. – Вот же работенка.

Дали кивнула, улыбаясь, задумчиво вглядываясь в яркое пламя костра. Я хлюпнула носом и, присев на рядом лежащее бревно, снова бросила взгляд на Мака.

Ведь все слышит, о чем я постоянно забываю.

– Дали, – встрепенулась я. – Понимаю, я простыла, но ты-то! Ты же лиэлька!

– А, – лукаво улыбнулась девушка, взяв в руки палку, чтобы ворошить угли. – Я и забыла, что ты– человек.

– А при чем здесь я и моя человечность?

– При том, что вы, люди, многого не знаете. Впрочем, и к лучшему.

– Поподробнее, – недовольно потребовала я.

– Оливия, неужели ты сама еще не поняла всего? – растерялась она.

– Не понимаю, о чем ты.

– Мы ушли! – крикнул нам Ларинэль, отвлекая от разговора. – Если что кричите громче. Будем неподалеку.

Семка махнул нам рукой. Макианэль кинул на меня хмурый взгляд, поднял с земли сумку и, развернувшись, побрел за ребятами.

– Неужели после всего, что произошло, ты все еще считаешь, что лиэли всемогущи? – вновь заговорила Дали, повернувшись ко мне. – Мы не так-то сильно от вас отличаемся, Оливия. Да, болеем реже, выносливость лучше, а в остальном… Лиэли долгожители. Мы не бессмертны, как считают люди. Магической энергии в нас с избытком, но чтобы ею пользоваться, нужно учиться. Думаешь, все такие, как эти трое, – кивнула она в сторону зарослей у реки, куда ушли мужчины. – Далеко нет. Я, как ты убедилась, маг посредственный и толку от меня немного. И таких, как я, тут великое множество. Но все это держится в тайне, причину, думаю, ты знаешь. Нам лучше жить обособленно, а людям не знать всего.