Гийом Делиль еще в нежном возрасте девяти лет решил сосредоточить усилия на географических аспектах истории; для него это означало составлять карты. Он мог бы продолжить дело Сансона и во всем полагаться исключительно на древних, если бы не два обстоятельства. Во-первых, он от природы обладал критическим умом, что для человека столь молодого считалось неподобающим. Во-вторых, в дополнение к обычным учителям, молодой человек впитывал в себя ученость Жана Доминика Кассини и Королевской академии наук. Делиль был шокирован, когда узнал, что даже самые уважаемые географы, включая самого Никола Сансона, виновны в распространении ложной информации о Земле и ее обитателях, что исторические факты часто искажаются, что география и картография в целом нуждаются в пересмотре на базе строгих научных принципов и точных наблюдений. Остров ли Япония? Что за страна Московия – так ли она холодна, как рассказывают? Действительно ли Средиземное море настолько вытянуто с востока на запад, как утверждал Птолемей? Эти и тысячи других вопросов требовали ответа в свете новой информации или новых научных методов, которые могут помочь в получении такой информации. Гийом Делиль, не имея за плечами практически никакого опыта, начал реформу основ географии, практически не изменившихся со II в.; к двадцати пяти годам он почти завершил свой труд.

Наставником Делиля был и Кассини. Он показывал молодому человеку большую планисферу на полу башни обсерватории и объяснял, что теперь уже нет необходимости полагаться на рассказы путешественников, чтобы определить, где именно на Земле находится то или иное место. Он сумел привить молодому географу научный скептицизм и вкус к научным методам – два качества, совершенно необходимые в этой профессии. Наставления Кассини принесли плоды. В то время как молодые Сансоны продолжали публиковать карты со старых печатных форм своего отца почти без поправок, Делиль предпочел начать с чистого листа. В 1700 г. он опубликовал одновременно карту мира, отдельные карты Европы, Азии и Африки, земной и небесный глобусы. Хотя эти произведения были далеки от совершенства, в них уже присутствовали элементы научного подхода, да и количество поправок и улучшений было достаточно велико. Их нелья было не заметить, и эти работы обеспечили Делилю репутацию географа нового типа – человека, которому может оказаться под силу реализовать смелые мечты Птолемея. Используя бесконечный поток поступающих в обсерваторию данных и результаты собственной топографической съемки, Гийом Делиль вскоре буквально шокировал географическую общественность и вывел ее из сонного состояния. Он привлек внимание иностранных королей и вельмож к тому факту, что они так же мало знают о своих владениях, как Людовик XIV о своих. Он завоевал для себя также (в 1702 г.) место в Королевской академии. Со временем Делиль опубликовал больше ста карт различных частей мира. Он уменьшил длину Азии и впервые в истории придал Средиземному морю его истинную длину – 41 градус. К раздражению старших коллег, молодой географ передвигал с места на место громадные массы земли и двигал острова, однако все его радикальные изменения имели под собой прочное основание астрономических наблюдений или реальной топографической съемки. Делиль, хотя и работал независимо, был в определенном смысле неофициальным корреспондентом-географом или организатором работ для Королевской академии, к обоюдной выгоде.

Среди царствующих особ, посетивших в разное время Гийома Делиля, был и Петр Великий, пожелавший встретиться с первейшим географом Европы и лично рассказать ему все, что сможет, о земле московитов. Возможно, он надеялся, что в ответ Делиль сумеет пролить некоторый свет на то, где находятся точные границы Московии; об этом тогда мало что было известно. Царь встретился также с Жозефом Никола и Луи Делилями, двумя братьями Гийома. Убедившись самолично в беспредельных возможностях астрономии в применении к картографии, царь Петр пригласил Жозефа Делиля приехать в Россию и организовать в Санкт-Петербурге школу астрономии. Сначала Жозефа не заинтересовало предложение русского царя, но после вторичного приглашения он согласился поехать; брат Луи присоединился к Жозефу. Царя этот вариант устраивал как нельзя лучше, да и география в целом от этого только выиграла. В Санкт-Петербурге Делилей встретили очень хорошо, и два астронома показали себя не только учеными советниками, но и послами доброй воли. Они организовали школу астрономии, подготовили для студентов элементарный учебник; братья показывали студентам, как делать собственные инструменты, и очень торжественно раздавали призы за усердие и успехи. Они нашли также время, чтобы попытаться хотя бы в небольшой мере исследовать просторы России; братья не раз предпринимали далекие поездки по стране с целью сбора физических и географических данных. Луи посетил и обследовал побережье Арктического океана, Лапландию и Архангельск. Везде, где бывал, он проводил астрономические наблюдения, чтобы определить точное местоположение важных географических пунктов. Он проехал через всю Сибирь до Камчатского полуострова, а позже отправился с Витусом Берингом в исследовательскую экспедицию. Однако его организм не выдержал переутомления и холода, и Луи Делиля пришлось высадить на берег в Авачинской бухте, где он и умер через несколько месяцев.

Джентльмен-топограф в XVI в. путешествовал соответственно. Пока топограф с помощником зарисовывали дорогу и окрестности, ориентируясь при помощи портативного компаса, специальный счетчик подсчитывал число оборотов колеса кареты

Жозеф Никола провел в России почти двадцать два года, после чего вернулся во Францию. Он привез с собой сотни сухопутных и морских карт и море научных записей, своих и брата. Это была бесценная коллекция – первое в Европе достоверное описание одной из самых труднодоступных частей света, района, о котором в Европе почти ничего не знали. Делиль предложил свой архив Франции, и Людовик XV сразу же приобрел его для хранения в Морском архиве. Сам Делиль получил должность хранителя архива с окладом в 8000 франков.

Затеянная французскими учеными и исследователями реформа географии пришлась правительству по вкусу, но этого было мало. Нужна была карта Франции. Несмотря на то что Королевская академия наук была основана для развития географии и картографии в целом, Кольбер считал отсутствие адекватной карты королевства национальным позором. Рачительному секретарю, отвечавшему за внутренние дела, точная крупномасштабная карта была совершенно необходима, причем равно необходима и в мирное время, и во время войны. Кольберу и самому приходилось нелегко. Он должен был одновременно восстанавливать истощенные ресурсы Франции и удовлетворять ненасытную страсть Людовика XIV к строительству и завоеваниям.

Кольбер всегда нуждался в деньгах и мужественно сражался за отыскание новых источников доходов, которые смогли бы сдержать растущие долги. Он вынужден был многим пожертвовать ради того, чтобы поддерживать блеск Версаля. Он пытался против воли городских советов и буржуазии, боявшейся всего нового, ввести во Франции новые отрасли промышленности. При этом народ, как всегда, относился к власти с подозрением. Все французы были уверены, что страстное желание Кольбера добиться процветания Франции – всего лишь средство сделать Людовика XIV и государство более могущественными. Кольбер призывал к объединению усилий и в то же время держал частную инициативу в узде и под подозрением. В результате Франция представляла собой как бы Европу в миниатюре. Она пестрела провинциальными таможнями, бессмысленными пошлинами, всевозможными местными системами мер и весов и множеством других конкретных проявлений разобщенности и независимости. Кольбер пытался проломить эту стену традиций, безразличия, гражданского неповиновения и самодовольства и улучшить внутреннее положение страны – и при всем при том не имел даже ее карты.