— Ты за посылкой пришел, да?..

— Мне ужасно пхашароп, но выходит так, — признался Шабанов и положил извещение.

Через полминуты она вынесла со склада объемный почтовый мешок, поставила на весы и подала бумагу.

— Заполни там, хорошо?

Она не сердилась, не обижалась и никак не показывала своей разочарованности, что он не исполнил обещания, вероятно, знала, как это трудно — добыть тигровую шкуру.

— Я сейчас угощу тебя сыром! — подбодрил он себя. — Моя матушка делает домашний сыр с перцем! Почти как на Кавказе! Дай что-нибудь вскрыть!

— Очень хочу попробовать сыра, — сказала она, подавая ножницы.

— И я хочу! — в затылок дыхнул кадет. — Сегодня три стакана замахнул без закуски. Голодный — умираю! А домой идти, в семейный рай — грехи не пускают…

Шабанов вонзил ножницы в мешок и стал его разрезать. Когда-то, в пору дефицита всего, матушка купила несколько метров вафельных неразрезанных. полотенец и года три подряд зашивала в них посылки. Ткань поддавалась плохо, особенно на птах.

Магуль посмотрела на это и сказала:

— Нельзя так резать, Герман. Там упакована одежда. Ты испортишь ее. Дай я сама.

Он отдал ножницы, сел за стол заполнять сопроводительную бумагу, и тут в дверях очутился вездесущий и всевидящий Заховай — выследил, гад! Жуков сделал вид, что помогает вскрывать посылку, дышал в сторону, но получалось, на Магуль…

Особист присел рядом, взял бланк перевода.

— Я предупреждал, — прогнусавил в нос. — Тебе не следует ходить на почту. Тем более сейчас, на новой должности…

— От матушки посылку получил! — громко сказал Герман. — Вон, пожалуйста…

— В следующий раз отправляй подчиненных…

— Герман? — вдруг позвала Магуль. — Что это, Герман?..

Товарищ Жуков спускал вниз разрезанный мешок — из него выливался, вытекал красно-полосатый мех…

— А где сыр? — спросил кадет.

— Герман! — крикнула Магуль и, словно оленица, с места перемахнула стол с весами и барьер. — Герман! Неужели?!. Герман!

На глазах ошарашенного Заховая обняла Шабанова, стала целовать его, потом встала на колени, подняла к нему лицо.

— Мне стыдно, Герман. Пхашароп! Это мне тигровая шкура?..

— Яти-схвати! — заругался товарищ Жуков. — Меха тебе, а где мне сыр?..

Он встряхнул шкуру и из нее со стуком вылетела на пол «Принцесса». Настоящая, в обмазке, с разъемом и «глазом» на собранном кабеле. Шабанов в это время поднимал Магуль, но так и застыл на месте, потом встал сам на колени, осторожно взял в руки прибор.

— Откуда… посылка? — Заховай уронил ручку.

— От матушки, — он умело выщелкнул кольцо и осторожно всунул в него безымянный палец.

— Это… что? Что это? — спрашивал Заховай, поднимаясь из-за стола, хотя уже видел и знал, что…

— Принцесса. — Шабанов выдернул кольцо. — Мне прислали, для моего самолета…

— Ты что… делаешь? — особист смело пошел на него, хотя знал, что он делает.

— Она не взрывается, — объяснил Герман и вытащил из-под кольца проволоку, скрученную в спираль. — Не взрывается и пахнет горячим хлебом… На, понюхай?

— Зачем ты… выдернул кольцо?!

— Это для меня кольцо! Кольцо моей принцессы…

— Сейчас рванет!..

— Не должна, — ласково сказал Шабанов, поглаживая обмазку «Принцессы». — Не веришь — считай.

На счет пятьдесят не рванет, значит у нас есть будущее.

Магуль дотянулась до тигровой шкуры на полу и прикоснулась к меху кончиками пальцев. Тем временем кадет обшаривал углы пустого мешка…

Россошинские увалы,

2000 г.