— Отлично! Теперь ты у меня в долговом рабстве, Машка, — обрадовался этот кабан. — На всю неделю. Нет, даже на две.

Я шумно сглотнула. Началась любимая Федькина игра. Издевательство над беззащитной младшей сестренкой.

— Теперь я для тебя — царь и бо…

Его прервал звонок в дверь. Мама из своей комнаты крикнула, чтобы Федька открыл, а он, повелительно махнув мне кистью, принялся за новый бутерброд.

Я злобно, как дракон, попавший в сеть, вздохнула, и поплелась к двери. Вообще-то, наверное, я действительно стала перетягивать у Смерчинского его драгоценную удачу, о которой он столько трепался. Ведь мне повезло, что дверь открыла именно я. Потому что за порогом торчала хорошо знакомая длинная и тонкая фигура полу-норвежского дружка Смерча.

В этот раз на нем не было никакого красного шарфа, а вот черно-белые кеды остались неизменными. Сегодня блондинчик мог еще похвастаться узкими темно-синими брюками в светлую широкую клетку, а также ярко-синей кепкой.

Резко открыв дверь и, чуть не стукнув парня по носу, я тут же грозно спросила:

— Чего надо??

Он, встряхнув длинными, до плеч, волосами цвета пшеницы, серьезно на меня посмотрел и выдал почти точным голосом Дэна:

— Я подумал, твои родители могут попросить предоставить доказательства того, что ты была в музее, поэтому попросил позаботиться об этом друзей.

Потом личная голосовая открытка Смерчинского откашлялся и быстро перешел на собственный голос:

— Короче, Мария-Бурундук, вот, держи. От Дэнни.

И протянул мне широкий светлый конверт, в котором я тут же обнаружила то, о чем пару минут назад говорил брат: использованный билет на Музейную ночь, несколько проспектов с нее же и программу вечера.

— С фото мы не успели, прости. Смерч просил передать, что если нужно будет: в фотошопе сделают.

Я оторопело взглянула на гостя, готовая расцеловать в его в по-вампирски бескровные губы.

— Ну, ничего себе! Спасибо!! Спасибо, Ло… Ле… слушай, как тебя зовут?

— Ланде, — парня мои слова ничуть не затронули. Похоже, куча народу забывала, как его кличут.

— Ланде, да, точно. Ланде, а почему Дэн сам не приехал?

— У него дела дома, — коротко отозвался он, намериваясь уходить.

— А почему не позвонил? — продолжала допытывать его я.

— А он звонил. Сказал передать тебе, чтобы ты хотя бы изредка включала телефон, — несколько занудным голосом отвечал человеко-шарф.

— Ааа… Точно. Ну, вы крутые мужики… Ведь действительно выручили меня!

— Ну и отлично. Мне пора, Бурундук, — Ланде повернулся ко мне спиной и уже, было, хотел спускаться.

— Стой!! Ты где был вчера? Когда ваши остальные дружки устроили веселье около универа? — окликнула я его, прижимая к себе "доказательства моей невиновности".

— В отделении милиции, — скорбно произнес парень. Эта самая мировая скорбь появилась в его светлых глазах, и он вздохнул.

— Где-где? А за что? — захотелось мне все знать. Ланде вновь развернулся ко мне и со вкусом принялся жаловаться, найдя в моем лице благодарного слушателя. Он тяжко вздыхал, время от времени называл Черри злобненькими прикольными словечками, морщился и рассказывал, как плохо и некомфортно ему было в милиции.

Все оказалось просто, как дырка на чулке красавицы. Недавно Дэн одолжил раздолбаю Черри свой "Выфер". Все-таки доброта и щедрость по отношению к приятелям Смерчинского до добра не доведут. Черри погонял на мотоцикле и даже не разбил и не поцарапал его. Всего лишь посеял один из шлемов.

В тот вечер, когда Ланде узнал о том, что затеяли остальные их общие дружки-приятели, он рассказал обо всем зеленоволосому, и они, как всегда, собачась, стали названивать Денису, но тот упрямо пренебрегал их звонками. Утром телефон он так и не брал, а в Интернете отчего-то не появлялся. Ланде предположил, что, скорее всего, "Дэнни с девушкой" — когда он оказывался вместе с очередной милашкой, то игнорировал весь остальной мир. Черри и Ланде, понимая, что не могут достучаться до друга, решили поехать к нему домой. Естественно, выехали на "Выфере". Единственный оставшийся шлем забрал себе осторожный полунорвег, Черри же уселся вперед без оного, и на всей скорости погнал к дому Дэнни. Естественно, незадачливых спасателей репутации Смерчинского заприметили прозорливые сотрудники службы дорожной безопасности. Попросили парочку остановиться. Черри этого делать категорически не захотел. У него ведь и прав-то не было. Парень погнал вперед еще с большей скоростью, показав молоденьким летейнантикам еще и неприличный жест. Те явно обиделись и сообщили своим коллегам по рации о нарушителях. В результате, мотоциклисты в форме, а также бодрая патрульная машина все с теми же летейнантиками догнали Черри и орущего на него Ланде, который три тысячи раз проклял себя за то, что согласился поехать вместе с зеленоволосым. Разгоряченный скоростью панк тут же оказал сопротивление сотрудникам правопорядка, но был ими коварно повержен и доставлен в ближайшее отделение милиции вместе с Ланде

В общем, тогда, когда Дэн стал способен отвечать на звонки, его друзья уже не могли позвонить ему и сообщить о надвигающейся буре — они сидели за ржавой решеткой местного "обезьянника".

"Посидите до утречка, гонщики, остынете, а потом мы с вашими родными и свяжемся, скажем, чтобы забирали. А пока отдыхайте", — сказал зловредный инспектор Угрев.

Там же, кстати, наутро Черри и подрался с "двумя гопниками, которых притащили в камеру". Один из них, заприметив беззащитного на вид Ланде, дующегося из-за происшедшего на весь мир, стал проявлять к парню активный интерес, и Черри, как более мужественному и сильному его товарищу, пришлось вступиться за пшеничноволосого. Потом умудрился пару раз крепко стукнуть и одного из милиционеров, бросившихся разнимать дерущихся. Дело запахло жареным.

Из переделки парням помог выбраться Смерчинский, вовремя приехавший в отделение вместе еще с парой приятелей, узнавших о том, что случилось зеленоволосым и Ланде. Он же при активном содействии отца помог вызволить этих двоих на волю.

— Дэнни с трудом уговорил отца помочь. Взамен тот попросил Дэнни съездить вместе с ним кое-куда. Поэтому я приехал отдать тебе все это. Не хочу быть должником, — закончил рассказ Шарф, грустный, как осенний листочек, оторвавшийся от ветки одним из первых. Во время рассказа он трогательно теребил белоснежное пирсинг-кольцо в губе.

— Еще раз спасибки, Линде, точнее Ланде. Так это не вы вызвали ОМОН? — поинтересовалась я напоследок.

Красноречивый взгляд голубых глаз ясно говорил мне "нет".

— Маша, почему ты дверь держишь открытой? Кто там? — крикнула из комнаты мама. — Почему не приглашаешь?

— Заходи? — шире распахнула я дверь. Ну вообще-то да, я негостеприимная какая-то.

Ланде сдуло от меня на пару ступенек вниз. Он замотал головой, и его волосы растрепались.