в Главрыбу. Подписывая заявку, Яков Михайлович Беркович, к этому времени вернувшийся из Москвы, узнал, что делал её Алёшкин. Он вызвал его, поблагодарил и одновременно поинтересовался, почему Борис отказался от должности зам. начальника УСИТ:

— Ведь Шмулевич — это бывший фабрикант, хоть и маленький свечной заводишко у него был, а всё же он капиталист, и за ним глаз да глаз нужен, свой человек около него необходим.

На это Алёшкин возразил, что если за Шмулевичем и нужен глаз, то только такой, который бы в его делах мог разобраться досконально, а он, Борис, пока ещё и в своей-то группе плавает. Если бы не Роземблюм, то он, наверно, и заявку бы не составил.

Яков Михайлович вынужден был согласиться с доводами Бориса, но всё же заметил ему:

— Ты, знаешь что, товарищ Алёшкин, на лёгкую жизнь не рассчитывай, всё равно на этой группе мы сидеть тебе долго не дадим. Работы кругом непочатый край, сообразительные люди нужны всюду.

К немалому удивлению Алёшкина, Беркович подписал заявку без каких-либо поправок, а ведь поправлять было что. Ну, может быть, в наименовании товаров Борис и Роземблюм совместно сумели создать необходимый порядок и точность, но зато в количествах… Первое время Алёшкин вообще не представлял себе, откуда и как определять нужное количество материалов. В плановом отделе ничего даже предположительно сказать не могли (планирование тогда было далеко не на высоте). Сам Борис не имел в этом деле опыта, и решили они с Роземблюмом сделать так: подсчитать количество материалов, выданных за девять месяцев нынешнего года, добавить к ним ещё четверть, а затем всё это увеличить вдвое, а кое-что и втрое, и полученную цифру поставить в заявку.

— Ведь в будущем году мы, наверно, не меньше, чем в два раза вырастем, — сказал Роземблюм, успокаивая Бориса, у которого от некоторых чисел глаза на лоб полезли. — А потом, успокойся, никто нам полностью заявку не удовлетворит, так что ещё набегаемся!

В проведении этого дела основательно помогла и устроенная по настоянию Роземблюма учётная картотека. В ней на специальных карточках, заведённых на каждое наименование, отмечались все поступления и расход. Один из торговых агентов группы целиком занимался только этой картотекой. Хотя Шмулевич и ворчал, что ведётся параллельный с бухгалтерией учёт, но Роземблюм, а за ним и Алёшкин не сдавались, и вскоре все убедились в необходимости и полезности такого оперативного учёта. Благодаря ему, руководители группы метизов постоянно знали, что у них в наличии на складе, и могли своевременно принимать меры для пополнения запасов. Те же группы, которые такого учёта не вели, а полагались на бухгалтерские данные, часто попадали впросак.

Дело в том, что в то время бухгалтерия в ДГРТ так же, как и в других хозяйственных организациях, отставала от жизни чуть ли не на полгода, и её данные для оперативной работы совершенно не годились. Этим только и можно было объяснить то, что, например, в группе продовольственных товаров некоторых видов постоянно не хватало, зато другие лежали без движения на складе и даже портились.

Как бы там ни было, но к новому 1931 году Борис мог уже смело сказать, что он фактически является настоящим главой группы, и большинство вопросов снабжения метизами может решать самостоятельно, так как уже хорошо разбирается, что именно надо тому или иному представителю, прибывшему с промысла, завода или судна, и действительно ли указанное количество требуемого следует ему выдать в настоящий момент. Последнее было крайне необходимо: у периферии отношение к составляемым требованиям сложилось примерно такое же, как у Алёшкина и Роземблюма к представляемым в центр заявкам с той лишь разницей, что заявки подавались на следующий год, и, как правило, в высших инстанциях рассматривались как весьма ориентировочный документ, а требование с промысла или другого предприятия было конкретным и подлежало немедленному удовлетворению. Тут какой-то, пусть даже самый несовершенный, контроль, был совершенно необходим.

К сожалению, большинство руководителей групп этого не понимали, и даже с необходимой для обработки рыбы солью в этом году получилось так, что на одних промыслах ею забили все склады, а на других было нечем солить выловленную рыбу, что заставило производственников бить тревогу. Руководству треста пришлось посылать специальных людей и суда, чтобы перевезти имевшуюся в излишке соль с одного места в другое, а это вело к потере времени, лишним расходам, иногда к порче выловленной продукции. Так обстояли дела почти со всеми предметами снабжения, и только группа метизов, благодаря Роземблюму, правильно наладившему работу по учёту, а также и тому, что Алёшкин толково продолжал начатое, выгодно отличалось по всему управлению снабжения. Это заметили и потребители, и правление треста. К середине 1931 года эта группа на всех совещаниях упоминалась как пример правильно организованной работы. Так как группа метизов успешно справилась с обеспечением весенней путины, то она получила благодарность в приказе по тресту.

Мы много времени уделили описанию производственной деятельности Алёшкина в этот период, но это совсем не значит, что кроме работы его ничего не волновало. При всей своей занятости он не мог отказываться от целого ряда поручений, или, как тогда говорили, нагрузок, которые сразу же свалились на него, как на молодого коммуниста-комсомольца. Во-первых, на одном из ближайших партийных собраний его избрали в состав бюро ячейки и, по старой памяти, возложили обязанности технического секретаря. Затем коллектив ДГРТ его избрал депутатом городского совета г. Владивостока, где ему поручили секцию, контролировавшую деятельность рыбной промышленности. Кроме того, узнав, что в армии он был активным участником красноармейской эстрады, местком профсоюза поручил ему организацию и руководство коллективом «Синей блузы». Хотя передвижная агитация уже и отживала свой век, но пока ещё пользовалась успехом. И, наконец, по собственному желанию Борис принимал активное участие в выпуске трестовской стенгазеты.

Большая половина одноэтажного кирпичного здания, занимаемого трестом, была отведена под клуб, где, помимо выступлений «Синей блузы», струнного оркестра и проводимых собраний, часто крутилось кино. Местком треста приобрёл кинопередвижку — такую же, как в полковом клубе, поэтому Борис иногда выступал и в роли киномеханика. Заведующим в клубе был маленький, рыжеватый, юркий человечек лет 45, работавший экономистом в плановом отделе, некто Пестиков. Зарплату в клубе он не получал: это считалось как профсоюзная нагрузка, которая, кстати сказать, отнимала у него всё свободное время. Впрочем, тогда все подобные обязанности выполнялись бесплатно и в нерабочее время.

Конечно, у Бориса общественная нагрузка отнимала так много времени, что порой ему казалось, неплохо бы иметь в сутках не 24, а 25 часов. Жизнь эта поглощала его целиком. Так