Или надеетесь на мою протекцию? Напрасно, я давно не ректор. Но даже если бы занимал этот пост…

Раян не договорил и поморщился от боли.

Проклятая рана! Из-за нее он прикован к постели, беспомощный, чуть ли не инвалид…

— Ну вот, сами себя наказали! — отчитала его Лика. — Вам нельзя столько разговаривать.

— Спасибо, хоть думать разрешили, — пробурчал Раян и посетовал: — Даже уши не заткнуть, чтобы не слышать вашего менторского тона! Сбылась ваша мечта, мы поменялись ролями.

Лика украдкой вздохнула и аккуратно закрыла флакон пробкой. Совсем о другом она мечтала!.. Но что уж теперь, когда она снова «Скотт», а сердечное «ты» безумно далеко.

— Кстати о мечте. — Пришло время вернуть старый долг. — Теперь я могу расплатиться с вами за платье, шарф, перчатки.

Пошарив в кармане платья, Лика вытащила кошелек и принялась отсчитывать монеты. Банкноты она положила отдельно, подготовила заранее, а вот мелочь…

Разумеется, Дункан Скотт согласился покрыть все расходы дочери. Лика подозревала, во многом потому, что не желал быть обязанным Раяну. Точнее, чтобы она была хоть чем-то обязана Раяну. После громкого признания в ректорском кабинете это стало важно.

Лика грустно улыбнулась.

Напрасно отец опасался, что магистр ее соблазнит. Она ему ни капельки не интересна. Так, мимолетное увлечение со скуки, средство справиться с тяжкими воспоминаниями о невесте. Но теперь Альма окончательно мертва, а вместе с ней похоронены чувства к Лике.

Ничего, она как-нибудь переживет. Вновь засядет в библиотеке, подтянет оценки. Да и новогодний бал — время возможностей. Лика точно не станет сидеть в углу, а в новом платье, с новой прической (какой, она пока не решила, но непременно модной) без кавалеров не останется. А там… У нее вся жизнь впереди, о чем грустить?

— Бросьте!

Лика не сразу сообразила, чем так его разозлила.

Глаза Раяна превратились в узкие щелочки, челюсти плотно сжались. Взгляд и вовсе кого угодно превратил бы в ледяную скульптуру.

— Вы надумали оскорбить меня?

Он перевел взгляд на столбик монет на ее ладони.

— Вовсе нет, — растерялась девушка.

Гроши в ее руке задрожали, парочка упала на пол. Лика торопливо опустилась на корточки, чтобы подобрать их.

Тяжелый взгляд Раяна по-прежнему буравил затылок. Да что же это с ним?!

— Тогда уберите деньги, и чтобы я их больше не видел!

Натужно вздохнув, словно истратив на последнюю фразу все силы, магистр прикрыл глаза. Мышцы его чуть расслабились, но раздражение никуда не делось.

— Но ведь это неправильно, — пролепетала Лика, не зная, как поступить с долгом. — Вы мне не родственник, не брат и не муж, поэтому не должны…

— А вы бы хотели?

Тихий вопрос застал девушку врасплох. От неожиданности она разжала пальцы, и гроши со звоном покатились по комнате. Следом на пол бухнулся кошелек — Лика и не заметила. Замерев, как была, на корточках, она вся обратилась вслух.

Не бейся, сердце, умри, глупая надежда!

— Не смешно!

Отмахнувшись от несбыточных грез, Лика принялась собирать деньги. Часть монет закатилась под платяной шкаф. Как хорошо, что у Раяна глаза закрыты и он не видит, как она ползает пятой точкой кверху!

— А кто здесь смеется?

— Вы.

Последняя монета упорно не желала даваться в пальцы. С головой нырнув под шкаф, Лика отчаянно ерзала, пытаясь ее поймать. Снаружи оставались только ноги, ну и кое-что еще, что чрезвычайно заинтересовало открывшего глаза Раяна.

— Хм, поза хорошая, но я предпочел бы иное занятие, — прокомментировал он, изучая пикантную картину.

Лика вспыхнула. Может, она и невинна, но разгадала намек.

Прижимая к бедрам опорочившую ее задравшуюся юбку, девушка выбралась из-под шкафа. Монета осталась лежать где-то там — не до нее.

— Ну вот, испортили такую фантазию! — сокрушался Раян.

Глаза его задорно блестели. Лишь бы только не от лихорадки!

— Я и не думал шутить, Лика, просто я слишком стар для вас.

Былая игривость улетучилась, на смену ей пришла меланхоличная серьезность.

Раян ожидал возражений, напряженного молчания, попытки замять разговор, но не того, что Лика рухнет на колени и забьется в припадке истеричного смеха. Превозмогая слабость и боль, он даже перебрался ближе к краю кровати, чтобы взглянуть, что случилось. Не могло же его выстраданное признание вызвать столь странную реакцию!

— Простите!

Прижимая руку к животу, Лика наконец выпрямилась. Глаза ее сияли, на губах трепетала улыбка.

— Простите, — еще раз повторила она, — это так глупо!

И ее поведение, и его предположение.

— Ох, — переменившись в лице, спохватилась Лика, заметив, что Раян практически свешивался с постели, — вам нельзя вставать!

«И кучу всего остального нельзя», — с мрачным сарказмом подумал магистр.

— Какой же вы тяжелый! — посетовала девушка, пытаясь вернуть любимого на прежнее место.

Ее пальцы касались кожи, его кожи, такой горячей, такой запретной. Вместо того, чтобы натянуть одеяло, она пользовалась краткими моментами запретного наслаждения. Никто не увидит, никто не узнает. И Лика украдкой любовалась крепко перебинтованным торсом, рельефными мышцами на руках, даже осмелилась опустить взгляд ниже повязки, к пупку. Создатель сущего, что же она делала?!

— Под одеялом ничего нет.

Сделанное, несомненно, специально признание алыми пятнами расцвело на ее щеках.

— Но как сиделка вы вполне можете смочить губку и под благовидным предлогом утолить ваше любопытство. Вам ведь нужен предлог, Лика?

Девушка молчала. И продолжала изучать его живот, несмотря на то, что ее шея давно стала пунцовой.

Почему, почему у него столько сил?! С таким ранением люди быстро устают, а Раян говорит и говорит. И смотрит. Хотя бы ей в лицо, а не…

— Лучше я принесу вам воды, — опомнившись, встрепенулась Лика.

Гигиеническими процедурами она не занималась — даже если бы хотела, отец не позволял. Ведь стоило ей хоть раз откинуть одеяло, ее девичья честь превратилась бы в руины, а репутация рухнула к Аспису.

Раян не ответил. Может, наконец, устал?

Лика быстро поправила одеяло и украдкой посмотрела ему в лицо. Почувствовав ее взгляд, Раян поднял веки, их глаза встретились… В тот миг Лика согласилась бы прямо сейчас держать экзамены по всем дисциплинам сразу, вновь встретиться с Альмой, прыгнуть со скалы — что угодно, лишь бы попеременно не краснеть и не бледнеть!

— Я люблю вас! — вырвалось прежде, чем она успела сообразить, что делает.

Янтарные глаза Раяна широко распахнулись, стали необъятными как два огненных озера.

— Что? — хрипло переспросил он.

— Я… Я люблю вас, мастер Энсис. Можете делать со мной все, что хотите.

Именно так. К