Ольга отослала всех со своей половины и теперь сидела в первой из комнат, исполнявшей роль гостиной, и ждала – зайдет или не зайдет – крепко вцепившись в завитки подлокотников. На его стук в дверь молниеносно ответила: «Да!». Лева зашел и по ее глазам понял, что его отъезд ни для кого в доме тайной не является.

– Вы уже знаете? – на всякий случай спросил он.

– Ты! Ты уезжаешь?! – она вскочила из кресла и бросилась к нему на шею.

– Ольга Ефремовна. Я не смел раньше. Оля! Оленька! – она тыкалась ему в лицо мокрыми губами, мешая говорить. – Ольга! Ты моя девочка! Я, как только вернусь, тут же буду говорить с твоим дядюшкой. Я не могу сейчас сказать всего, что я должен тебе сказать. Я только хотел спросить. Я могу надеяться?

– Надеяться?! – она отстранилась и с каким-то даже возмущением смотрела теперь на него. – Ты можешь надеяться?! Но я! Я не могу! Я не могу больше ждать, неужели ты не понимаешь! Я не могу без тебя больше. Ни дня! Ни минуточки!

Они стали целоваться, как целуются впервые – жадно, до потери памяти, до сухости на губах. Задохнувшись, она с коротким смешком запрокинула голову, а он, все еще обнимая ее за талию, вгляделся в ее глаза, и оба они улыбнулись. Она высвободилась из его рук, подошла к окну, где на столике стоял графин, налила воды и стала жадно пить, обернувшись лицом к Леве. Он несколько мгновений наблюдал за ней, потом бросился и снова схватил ее в объятия. Она шутливо увернулась и напоила его водой из своего бокала. Он забрал его у нее из рук и снова стал целовать.

– Ты никуда не поедешь! Иди сейчас к нему и все скажи! – велела Ольга, когда они смогли оторваться друг от друга.

– Прямо сейчас?

– Прямо сейчас. А завтра повенчаемся!

– Оленька, ты как ребенок. Так сразу не делается. Надо подождать, – он улыбался ей прямо лицом в лицо, заправив ей за ухо выбившийся локон.

– Чего нам ждать? – настойчиво спросила она.

– А и действительно! Чего нам ждать? – Леве сейчас казалось все простым и понятным, он сам недоумевал, почему так долго тянул с объяснением.

Во дворе раздался цокот копыт. Ольга выглянула в окно и помрачнела. Взяв со стола серебряный колокольчик, она позвонила. Видимо она отослала всех так далеко от места предполагаемого объяснения, что теперь ждать им пришлось несколько минут, пока не прибежала запыхавшаяся горничная.

– Узнай, куда уехал барин и когда вернется, – велела ей Ольга.

Они теперь не подходили близко друг к другу, но Лева постоянно ловил ее взгляд, а она молча кусала губу. Горничная вернулась моментально:

– Кучеру велено было за город везти. Верно, кутить до утра. К обеду завтра и будут, барышня.

– Иди, – упавшим голосом отпустила ее Ольга.

Если Никанор Несторович собирался с радости или с горя напиваться, или широко гулять с товарищами по какому-либо деловому поводу, или устроить себе суаре-интим с барышнями известного толка, то домой в неподобающем виде старался не возвращаться. Утром он отпивался рассолом, если гульба шла по-крупному, или просто растирался снегом зимой и обливался водой летом, а после заезжал в цирюльню. Домой он всегда возвращался свежим и бодрым. На общих праздниках девочки иногда видели своего опекуна хмельным, но пьяным – никогда.

– Оля! – когда они снова остались наедине увещевал ее Лева. – Ну, ничего же страшного не случилось! Теперь нам вообще ничего не страшно, ведь мы вместе, да?

– Вместе, да.

– Надо просто немного подождать.

– Надо. Ждать, – как эхо вторила она, и такая покорность очень Льва Александровича настораживала, настолько это было не в характере Ольги.

– Оленька! Ну, улыбнись мне, чтобы я ушел со спокойной душой, – она послушно улыбнулась. – Ты отпускаешь меня? Мы же выдержим все это, мы же сильные вдвоем, так? Ну, что нам месяц?

– Так! – улыбка ее стала осознанной, голос твердым, а в глазах мелькнула какая-то мысль. – Иди, милый!

Выйдя от нее Лева только что не слышал, как хлопают крылья у него за спиной. Он шел к выходу успокоенный и счастливый, а войдя в галерею, увидел Соню, и радость всю как рукой сняло. Она явно поджидала его и грызла кончик носового платка.

– Вы уезжаете, Лев Александрович? – сделала она шаг к нему навстречу.

– Вашими молитвами! – не удержался от ехидного высказывания Лева и прошел мимо, не останавливаясь, хотя она вовсе этого не заслуживала.

– Моими? – услышал он вслед еле слышно. – Но я вовсе этого не хотела…

– Счастливо оставаться! – он на секунду остановился, развернулся на каблуках, щелкнул ими и приложил два пальца к несуществующему киверу. «Мышь тихая!» – подумал он про себя и ушел из их дома собираться в дорогу.

***

Вечером Борцов допоздна засиделся с бумагами, которых перед отъездом оказалось откуда-то полно срочных и неотложных. Было уже так поздно, что он подумывал лечь, а доделать все завтра, ведь еще почти целый день был впереди. И тут в дверь постучали. Он глянул на часы – шел второй час ночи. Не может быть, чтобы из гостиницы, они бы подождали до утра! Только если что-то совсем уж неотложное… Лева встал, накинул пиджак и пошел открывать. На пороге, вся в снегу стояла улыбающаяся Ольга. Он охнул от неожиданности, она повисла на нем, и он снова почувствовал ее холодные руки у себя на шее. На лестнице больше никого не было, как Лева ни вглядывался в темень, поэтому он развернулся, не отпуская девушку, и захлопнул входную дверь изнутри.

– Ты вся замерзла! – говорил он, отогревая ее ладони в своих. – Ты что, пешком прибежала? Одна? Сумасшедшая!

Она улыбалась и кивала на каждое его слово. Потом начала любопытно рассматривать его жилище.

– Как же ты меня нашла? – задал он глупый вопрос, и тут же улыбка сползла с его лица, не дождавшись ответа. – А-ааа! Понятно.

– Понятно? Что тебе понятно? Ах, какие вы секретчики! – Оля все разглядывала скромное убранство Левиного кабинета. – Значит, она была здесь? А что там? Покажи!

– Там она не была. Там спальня.

– Покажи сию секунду! – Ольга нахмурилась и топнула ножкой.

– Оля, прекрати, – Лева попытался свести все в шутку. – Этого нельзя.

Она упрямо смотрела на него и молчала.

– О, господи! Ну, смотри. Что ты там ожидала увидеть? – он распахнул дверь в спальню, встав в проеме и не пуская ее пройти.

Но Ольга изловчилась и, просочившись у него под рукой, тут же растянулась на спине, раскинув руки на не разобранной постели.

– Оленька! Ну, это уже просто неприлично! – Лева не знал что делать.

– А Соньку сюда пускать прилично? – безо всякой ревности, но с прищуром вопрошала Ольга.

– Что она тебе наговорила? – начал злиться Лева.

– Что поднималась к тебе на минуточку, когда шла с танцев. А что, это не так?