«Вы в этом уверены?» — герцог эль Хаарт сурово свел брови на переносице. Гость коротко кивнул.

«Это доказано и не подлежит сомнению, ваша светлость. Разве что убедить остальных в правдивости нашей информации будет непросто — даже сам Теллер в это не поверит, что уж говорить о прочих! Данзар в очередной раз пошел кружным путем, он расчищает себе дорогу чужими руками и вертит своей марионеткой, как хочет, сам оставаясь в тени. А Теллер тем временем все больше и больше входит в силу — при полном попустительстве соперников».

«Скверно, — подумав, согласился алхимик. — Да, зная Норвиля и Хаддад-ан-Керима, не удивлюсь, если они и за соперника его не считают… Что же, благодарю, граф. Я присмотрюсь к Теллеру и, если он в действительности настолько опасен, постараюсь привлечь внимание его конкурентов к этой проблеме… Однако, как я понял, оная проблема не является единственной?»

«Увы, ваша светлость. Скоропостижная кончина главы совета Бар-Шаббы и то, что последним его визитером по факту являлся барон Норвиль, обязательно будет использовано против последнего. Причем не только Данзаром в лице мэтра Теллера, но и Алмарой. Я не знаю, что в действительности явилось причиной смерти архимага, и сомневаюсь, что даже вам удастся дознаться правды, но тем не менее. Прилюдные обвинения, что неизбежно если не похоронят, то сильно пошатнут репутацию барона Норвиля, — лишь дело времени. Заткнуть рты партии Теллера вряд ли возможно, но с Алмарой, к счастью, дело обстоит иначе. И если Хаддад-ан-Керим открыто выступит в защиту барона, не ставя под сомнение его невиновность…»

«На это я бы не рассчитывал. Сомневаюсь, что Альгис упустит такую возможность утопить соперника».

Бервик пожал плечами и, улыбнувшись, поднял голову.

«Клин клином вышибают, ваша светлость, — сказал он. — Если намекнуть алмарскому ставленнику, что тонуть они с Норвилем в таком случае будут вместе, это скорее всего сильно поубавит его пыл. Нет дыма без огня? Что ж, возможно, — но тогда как быть с Дымкой?..»

Магистр впервые за всю беседу шевельнулся в кресле. Бервик, правильно истолковав это короткое движение, посерьезнел:.

«Вы лучше кого бы то ни было знаете, что это за дрянь. И все алхимики мира уже бьют тревогу — все, кроме алхимиков Алмары. Сказать по совести, лично я не верю в ее причастность, и мэтр эль Гроув, насколько мне известно, склоняется к тому же. Но факт остается фактом: Алмаре уж слишком везет, и рано или поздно все обратят на это внимание. В Тигрише, поверьте, это знают не хуже нас с вами, и уже начали всерьез беспокоиться».

Герцог, прикрыв глаза, задумчиво кивнул:.

«Я понимаю, куда вы клоните. Виновна ли Алмара, или кто-то другой изо всех сил старается подвести соседа под кнут, Дымка сейчас — ее самое слабое место? Резонно. Такой слух пустит Хаддад-ан-Керима ко дну быстрее, чем Норвиля — обвинение в убийстве Хонзы. Если бы еще все это не было так похоже на шантаж!..».

«Что поделаешь, ваша светлость, — развел руками гость. — С волками жить…»

Граф во всем оказался прав. И пусть миссия первого алхимика в Бар-Шаббу не слишком помогла Хьюго Норвилю продвинуться на пути к возвышению, однако он хотя бы сохранил репутацию: Хаддад-ан-Керим, как и предсказывал дальновидный Бервик, предпочел временную ничью полной потере всех своих позиций. Больная мозоль сделала свое дело. Оба соперника, пускай и скрепя сердце, пожали друг другу руки, и осторожные намеки подстрекаемого Данзаром Теллера общественность предпочла спустить на тормозах. Что интересно, о Дымке в отношении Алмары ни сам мэтр, ни его многочисленные приверженцы даже не заикнулись, хотя момент был самый что ни на есть подходящий, а соблазн смести с дороги сразу обоих конкурентов — более чем велик. Однако Уэйн Теллер этого не сделал. И первый алхимик Геона, покидая Бар-Шаббу, уже ни капли не сомневался в том, кто именно стоит за появлением на свет багровой смерти. Данзар! Будь иначе, Алмаре не было бы пощады. «Но сейчас злить свирепого льва пустыни опасно, — думал Кендал, подпрыгивая на сиденье экипажа. — По крайней мере, пока равновесие еще хоть как-то держится… Жаль только, недолго ему осталось — и мы уже ничего не можем с этим поделать» Герцог вспомнил о сыне, и его пасмурное лицо совсем помрачнело. Несмотря на все уверения графа Бервика, с Нейларом он, разумеется, встретился, но встреча эта им обоим радости не принесла. Убедившись, что с сыном всё благополучно, его светлость тем не менее велел ему готовиться к отъезду домой — помимо «этой истории», как охарактеризовал ее граф, первому алхимику было из-за чего волноваться. Недели, проведенной в Бар-Шаббе, ему хватило, чтобы уяснить ситуацию и прийти к тому же мнению, что и Бервик: новым архимагом вероятнее всего станет опасный фанатик, и неизвестно, сколько еще наивных рыбешек попадет ему в сети!.. Рисковать сыном Кендал не хотел. Однако, как выяснилось, у Нейлара на этот счет было свое мнение, поколебать которое в этот раз не смог даже родительский авторитет: он наотрез отказался ехать с отцом, заявив, что остается. И остался, невзирая на все уговоры, упрямый мальчишка, как будто мало ему было приключений!.. Расстались они не лучшим образом, и домой Кендал вернулся, терзаясь самыми дурными предчувствиями. От еще одной встречи с графом Бервиком, инициатором которой в этот раз был уже сам герцог, легче тоже не стало — пусть его сиятельство отнесся к просьбе его светлости с пониманием и пообещал, что за Нейларом присмотрят, а с его головы «ни волоса не упадет», однако… Мальчик вырос. И научился говорить «нет». Это, конечно, неизбежный момент взросления, Кендал был к нему готов и внутренне, пожалуй, даже одобрял первое серьезное решение сына, которое тот сумел отстоять — но в то же время беспокоился не на шутку. Решения решениями, но Нейлару всего девятнадцать! «Он совсем не знает жизни и слишком легко верит людям, — вздохнул про себя магистр. — Наверное, это моя вина. Я чересчур его опекал, вместо того, чтобы учить самостоятельности — и вот теперь этот запоздалый бунт…»

Экипаж тряхнуло на повороте, ровная наезженная дорога стала каменистой и пошла вверх. Герцог, оставив дела минувших дней на суд грядущего, открыл глаза. Чуть сдвинул шторку на окне — солнце уже закатилось, все вокруг окутали зыбкие неподвижные сумерки, а впереди на фоне пурпурно-синего неба уже вырисовывались знакомые очертания утыканной пиками поверху крепостной стены.

Последний предел был самой маленькой и, пожалуй, самой охраняемой из всех государственных тюрем Геона. В его стенах содержались те, кому не место было среди людей — истинные демоны в человеческом обличье, опасные душевнобольные, насильники, растлители, убийцы, одержимые жаждой крови, на чьем счету были десятки загубленных жизней. Большинство из них ждала смертная казнь. Однако некоторым узникам удавалось ее если не избежать, то хотя бы на время отсрочить — стараниями первого алхимика Геона. Нет, магистр не питал к заключенным Последнего предела никакого сострадания, пускай среди них встречались и женщины, и даже — слава богам, крайне редко! — почти что дети. Увы, это были уже не люди, и герцог относился к ним соответственно — как человек и гражданин, но отнюдь не как алхимик. Рабство осталось в прошлом, а для некоторых экспериментов, как ни крути, одних только лабораторных животных было недостаточно. И пусть души тех, кто был заперт в Последнем пределе, давно горели в пламени Нижнего мира, их тела еще могли послужить науке: в обширных подвалах тюрьмы были оборудованы лазареты, отлично оснащенная лаборатория, операционная, несколько теплиц, а службу там несли отнюдь не тюремщики, но истинные мастера своего дела, всецело подчиняющиеся королевскому магистру. Впрочем, бойцы среди них имелись тоже, приходилось учитывать опасный контингент подопытных… Когда Дымка пришла в Геон, и к герцогу эль Хаарту попали первые ее образцы, в подземельях Последнего предела закипела работа. Его светлость, при всей своей загруженности, стал в казематах частым гостем: он лично отбирал испытуемых, лично контролировал исследования, сверял отчеты, отслеживал динамику — пока, к сожалению, без особого толку, но его пример вселял в подчиненных уверенность, что так или иначе победа будет за ними. «Руки нам даны не для того, чтобы их опускать, — раз за разом повторял он. — Особенно когда от этого так много зависит! И коли уж у кого-то хватило знаний придумать такую загадку, так и у нас, милостью богов, достанет сил ее разгадать» Королевский магистр умел убеждать и в своей среде слыл непререкаемым авторитетом. Ему верили — даже больше, чем он сам себе верил порой — и делали все возможное, не покладая означенных рук. Сам глава эксперимента от сподвижников не отставал.