– Кто? – поинтересовался рыцарь. Против обычая он был без доспеха, лишь кирасу надел поверх камзола, но выглядел все равно грозно. Особенно черный меч, упиравшийся в пол.

Черные мечи в балладах лишь у злодеев бывают.

– Я, Тисса. – Тисса расправила спину и задрала подбородок. Если уж леди попадает в неприятную ситуацию, даже по собственной инициативе, то держится с достоинством. – Ваше сиятельство, мне неотложно необходимо с вами побеседовать. Не будете ли вы столь любезны уделить мне несколько минут, если это, конечно, возможно в существующих обстоятельствах.

Она выдохнула: заученную за ночь речь получилось произнести без запинки. И голос был ровным, без предательской дрожи.

– Буду, – ответил тан, отлипая от стены. – Сержант, присмотришь?

Еще одна статуя рыцаря кивнула в ответ.

О Ушедший! Это тот самый страшный фризиец, о котором говорили, будто он – родной брат леди Изольды и… и не только брат. Вчера он ни с кем не разговаривал. И почти не ел. Не пил. Сидел мрачный и только смотрел на всех, как на врагов.

Зачем их светлость терпит такого человека рядом с собой?

И тем более доверяет дело столь важное? Тисса помнила мамины рассказы про то, как свивается нить судьбы, одна на двоих. И про то, до чего легко ее испортить – взглядом, словом, пожеланием недобрым. И про то, что охраняют нить самые доверенные люди.

Но разве не нашлось в замке иных рыцарей?

Тисса моргнула и велела себе не думать об этом: у нее своя забота имелась. И эта забота разглядывала Тиссу, пытаясь пригладить растрепанные волосы. Пятерней.

– Думаю, разговор личный? – Тан забросил меч на плечо, как дубинку. А герои так не делают! Меч вздымают над головой, дабы обрушить на врага с праведным гневом. Ну или клятву принести.

– Д-да…

– Тогда пойдем.

– Куда?

– Сюда. – Тан отступил и толкнул дверь, о существовании которой Тисса не подозревала. Мамочки, а вдруг ее обманом завлекут в укромное место и утащат в пучину порока? Леди Льялл предупреждала, что девушка должна быть осторожна, иначе с ней произойдет то, что страшнее смерти.

Но гордость требовала действовать. И Тисса шагнула за порог.

Пучины – как бы она ни должна была выглядеть – не было, а был полукруглый балкон с резной балюстрадой. Здесь нашлось место паре изящных скамеек с ножками в виде морских раковин и каменным вазам. Розы в них отцветали, и алые, белые лепестки осыпались на перила и пол балкона, слетали в пропасть, что открывалась ниже.

– Погоди. – Тан прислонил меч к стене и вышел. Вернулся он с плащом, который набросил на Тиссу, хотя она не просила о подобной любезности. Конечно, было довольно прохладно, но это же еще не повод вести себя столь вольно!

– Благодарю вас, ваше сиятельство. – Тисса решила быть вежливой, но с этим человеком воистину невозможно придерживаться плана.

– Брось, – сказал он. – Все знают, что этот титул – пустой звук.

Тан подошел к самому краю и оперся на перила. Надо сказать, что сейчас он был в должной мере бледен, но романтичной загадочности это не придавало. Скорее уж навевало мысль о многочисленных скрытых пороках. Леди Льялл повторяла, будто рано или поздно, но лицо человека отразит истинную его суть. Суть тана явно нуждалась в отдыхе.

– Так о чем ты хотела побеседовать?

– О… – Тисса сглотнула и собрала волю в кулак. – О том, что вам от меня надо. Я понимаю, что вам весело и…

– Почему весело?

Он даже договорить не дает! А Тисса, между прочим, готовилась. И слова подбирала такие, которые были бы достойны леди… ну и заодно до тана достучались бы.

– Хотя да, бывает, что весело. Ты очень милый ребенок.

Тисса не ребенок! Она взрослая и скоро выйдет замуж. Во всяком случае, она так надеется, потому что в ее возрасте и положении быть незамужней просто неприлично.

– И Магнус считает, что ты мне подходишь, – сказал тан, разглядывая пропасть, стены которой наполнялись золотом рассвета. – Его мнение много для меня значит, поэтому я собираюсь на тебе жениться.

Худшие опасения подтвердились. И Тисса без сил опустилась на скамью, от обморока ее удерживало лишь упрямство.

– Не сейчас, конечно. Через год или два, когда немного подрастешь. Надеюсь, времени хватит, чтобы ты ко мне привыкла.

– Вы… вы не можете! Вы не должны!

Тан повернулся к ней. Он стоял, опираясь на балюстраду, которая вдруг показалась такой хрупкой… если бы она подломилась, тан рухнул бы в пропасть. И Тисса избежала бы этого позорного замужества. Она тотчас устыдилась подобных мыслей: нельзя никому желать смерти!

– Почему не должен?

– Вы… вы ничего обо мне не знаете!

– Тисса, вернее, правильнее было бы Тэсса или Тэсс, поскольку мать твоя, благородная леди Ольгейв Свендерсон родом с Севера. Отец – южанин. Рыцарь. Некогда ваш род имел право на баронский титул, но утратил его вследствие неосторожного участия в заговоре. Но твой отец, Брайан Макдаггин, был далек от политики. Он участвовал в нескольких военных кампаниях, полагаю затем, чтобы поправить пошатнувшиеся дела, но не слишком удачно. Хотя воином был сильным. И добрым, что гораздо более редкое качество. После женитьбы он на некоторое время осел в замке.

Тан говорил это сухим ровным голосом, от которого Тиссе становилось не по себе. Да как он смеет лезть в чужую жизнь?! В чужое прошлое? И так спокойно, как будто подобное в порядке вещей.

– Твоя мать была красивой женщиной и много тратила. А Макдаггин не умел обращаться с деньгами. Он наделал долгов и, чтобы сохранить майоратные земли, вынужден был вернуться к тому, что умел делать. Его убили на Шейтакском перевале. Поганое место. Крови там много лилось и литься будет, но тут уж ничего не сделать. Война – она для всех война.

Для него – возможно. Но Тисса ведь не собиралась воевать! Так почему все так получилось? Она ведь помнит, как ждала. Сидела и ждала. Смотрела на дорогу, уговаривая себя, что вот сегодня папа появится. Он зарычит по-медвежьи и бросится Тиссу ловить. А Долэг с визгом станет носиться вокруг. И мама опять будет пенять на то, что Тисса ведет себя не так, как леди.

Леди надлежит сдерживать свои чувства.

И вышивать. Тисса вышивала – красные маки в большой вазе, мамина схема, сложная, муторная, но если Тисса сумеет дойти до конца, то папа вернется.

А он взял и умер. И в замок пришли кредиторы. Они забрали мамины платья, украшения, посуду и мебель, лошадей из конюшни. Папины копья и старый доспех… мама заболела. Она болела долго-долго, до появления человека, который велел собираться.

– Майоратные земли твоего отца отошли протекторату. Кайя выплатил долги и забрал вас с сестрой, поскольку никто из родственников не изъявил желания принять в свой дом двух сирот.