Еще немного, и Тисса ему пощечину влепит. Зачем повторять, что она никому не нужна! Тисса прекрасно это усвоила.

– Я знаю, что здесь вы были предоставлены сами себе. И намерен это изменить. Для начала я переговорю с твоим опекуном. Надеюсь, он не будет против. Точнее, скорее всего, будет, но я знаю, как его переубедить.

Какой он самоуверенный. Смотрит сверху вниз. Улыбается, как будто говорит что-то очень веселое. А Тиссе вот не смешно!

– Потом мы заключим договор о намерениях. Это даст мне право заботиться о тебе и твоей сестре. На побережье есть несколько приличных домов. Мы купим тот, который тебе понравится. Или, если ничего не понравится, построим.

Тисса лишилась дара речи. Дом? На побережье? Купить или построить?

– Ребенок, у меня достаточно денег.

– У вас ли? – Тиссе хотелось вывести его из себя, такого надменного, равнодушного, думающего, что он все про Тиссу выяснил. А на самом деле он ничего не понимает!

…У дедушки осенью болели колени. Он хромал, но злился, если кто-то замечал хромоту. И все равно выходил на стену, чтобы следить за морем. Он показывал Тиссе корабли, повторяя, что в них – будущее Тиссы. А вот маму дед не любил.

…Мама была красивой. Особенно когда папе улыбалась. А папы не стало, и улыбка исчезла, все исчезло. Даже корабли. И, наверное, они – первыми.

…Какое теперь будущее? С кем? С человеком, который сам не знает, кто он? И купит дом на украденные деньги? Все знают, что тан не стесняется запускать руку в казну.

– У меня. Я владею дюжиной кораблей, имею долю в золотых приисках и планирую заняться разведением тонкорунных овец.

И у него получится, ведь тану смерть не грозит: их светлость не тронет любимца. Другие заплатят войне ее цену.

– Я начинал на деньги Кайя, но вернул долг. Хотя если ему будет нужно, я отдам все, что имею. Но, уверяю, ты и твоя сестра не пострадаете. Я сумею заработать еще.

И Тисса как-то ему поверила.

– Так что можешь тратить смело.

– На что?

Тан пожал плечами, кажется, ему было все равно.

– Ну… ты же захочешь обставить дом по-своему. И платья нужны будут. Украшения там всякие… экипаж. Лошади. Может, захочешь чему-нибудь научиться. Или сестре твоей учителей нанять.

И чего он ожидает от Тиссы? Благодарностей? Она не просит о ней заботиться!

– Что тебя беспокоит, ребенок? Я состоятелен. Умен. Хорош собой.

– И самокритичны очень.

Он не обиделся – рассмеялся, громко так, голову запрокинув. И, наверное, все слышали этот смех. Вон птичка перепуганная из кустов выпорхнула.

– Покритиковать меня желающие найдутся, – сказал тан, отсмеявшись. – Нет, ребенок, я лучше тебе о достоинствах расскажу. О недостатках ты от других услышишь. На чем мы там остановились?

– На красоте. – Тисса подумала, что в чем-то тан, конечно, прав, но это же не значит, что Тисса должна разомлеть от восторга.

Леди не млеют. И чувств не испытывают. Так ведь проще.

– Красота – это хорошо. Что еще тебя волнует? Положение? Со временем… не через два года, конечно, но я стану лордом-дознавателем. Могу попробовать потеснить Кормака, но, говоря по правде, мне это не интересно.

Дознаватель? Хуже только палач! Нет, Тисса не желает становиться женой этого человека!

Почему он жив, а папа нет? Разве это справедливо?

– Что до моего происхождения, – он разом посерьезнел, – то изменить его я не в силах. Равно как исправить прошлые ошибки. Некоторые вещи тебе придется принять, как они есть.

Да не желала Тисса принимать!

– А… может, вы найдете себе невесту где-нибудь еще? – робко предложила она, разрываясь между желаниями удариться в слезы и наговорить гадостей. Первое у нее получалось, а второе – не очень.

– И где же?

– В другом мире.

Он вздохнул и сунул руки в волосы, как будто сжимая голову меж ладоней.

– Боюсь, другие миры теперь закрыты для меня.

Тисса ни о чем не спрашивала, но тану вопросы не нужны. Рассказывает, как будто бы ей должно быть интересно.

– Бывает, человек берет вес больший, чем может поднять. И поднимает. Мышцы рвутся. Срастаются, конечно, но прежней силы в них уже нет.

Очень грустно он это сказал. Но грусть была какой-то невозвышенной. Обыкновенной. Тисса тоже так грустила, когда случалось что-то нехорошее, то есть довольно часто.

– Но, может, оно и к лучшему. У всего есть своя цена. И, похоже, оно того стоило. Так что, ребенок, пойдешь за меня замуж? – И посмотрел так, насмешливо.

– Нет! Вы… вы не воспитаны!

– Воспитай! – Тан склонил голову. – Всецело в твоих руках. Жажду преобразиться.

Издевается? Конечно, все только и делают, что издеваются над Тиссой… у нее и так ничего не осталось. Только Долэг и чувство собственного достоинства. А после вчерашнего… и если он всерьез – а тан совершенно серьезен – ее засмеют!

– Вы… вы хоть знаете, как вас теперь называют? После того, что…

– Как?

– Дерьмовый рыцарь! – Если бы Тисса не была столь взволнованна, она в жизни не сказала бы таких слов. Но тан был таким отвратительно прямолинейным. Непоколебимым. И вообще, как он мог взять и все решить сам? Он даже не поинтересовался, чего хочет Тисса.

Правда, она сама еще не знала, чего хочет. Но это еще не повод!

И сейчас тан оскорбится и передумает.

Но он опять рассмеялся. Хохотал долго, до слез просто, как будто в этом прозвище не было ничего обидного.

– А ведь и вправду… дерьмовый из меня рыцарь. В кои-то веки с выдумкой подошли… многогранно получилось. – Тан даже всхлипнул. От смеха. И вдруг оказался рядом. Чересчур уж близко. Тисса вскочила, готовая бежать, но выяснилось, что бежать некуда: она зажата между скамьей и таном.

– Милая, если пытаешься кого-то оскорбить, то делай это не с таким несчастным выражением лица. А лучше вовсе не делай. Оставь эти игрушки другим.

Руки тана сомкнулись за спиной Тиссы. И это было ужасно! Она уперлась ладошками в грудь и зажмурилась, не желая видеть его так близко. Нельзя было сюда приходить!

– Я вас ненавижу!

– Ничего, со временем пройдет. – Тан теперь говорил на ухо. А потом наклонился и поцеловал Тиссу. Это… это было мерзко!

Отвратительно.

И очень странно. Тисса ведь читала про то, как должно быть. Иначе! Губы жесткие. И щетина царапается. И нечестно с нею так… она ведь собиралась подарить поцелуй мужу на свадьбе, а не какому-то там… От огорчения у Тиссы слезы из глаз хлынули.

– Твою ж… – Тан не собирался ее отпускать. – Как-то обычно женщинам нравится.