В ответ еще одна плитка исчезла, столб качнулся и съехал сантиметров на десять.

– Кричать тоже нельзя, – констатировал Грош и поднял руку, сила прошла по дуге от мизинца к большому пальцу.

Что-то вылетело из стенного захоронения, парень сжал ладонь, обрывая связь. Две кости со стуком ударились о пол. Плитка под ними исчезла, зато вернулась одна из тех, что поддерживали обелиск.

– Они не могут исчезнуть все разом. – сказал Грошев. – Только по очереди.

– И каков лимит? Ограничение механизма? Тут с десяток сломанных, а большую часть вообще не видно. – Леха разглядывал пол.

– Не узнаем, пока не попробуем. – Макс поднял руки. – Давай! Вместе!

– Но я никогда… А, к черту! – Игроков обхватил ногами столб и выпустил энергию.

Макс ощутил запах острого соуса и перца. Чужая сила ворвалась в комнату, потянулась к ближайшей, украшенной крестом плитке. Внутри что-то стукнуло, плитка треснула, и на пол упала большая берцовая кость. Квадрат пола исчез, квадрат пола вернулся. Макс вытащил целую кисть и швырнул вниз.

Пол послушно играл вальс на плитках, двигаясь в заданном парнями ритме. Но обелиск продолжал съезжать, лениво, по сантиметру, пока покачнувшийся Макс не спровоцировал рывок сразу на полметра. Игрок отпустил энергию и снова вцепился в столб, чтобы не свалиться. А Грош упал, в последний момент успев схватиться за каменный четырехгранник. Парень повис на руках, носок ботинка чиркнул по плитке, и под ним разверзся черный провал.

– Не получится, – хрипло сказал Леха.

– Получится. Если прибавим мощности. – Макс стал осторожно карабкаться обратно.

– Шутишь? Я не усилитель.

– Не шучу. Помнишь картинку на старом барельефе?

– Где четверорукому человеку загнали прут в башку? Да, но ничего подобного повторять не собираюсь.

– Это не проткнутый человек. Вставай. – Грошев уперся подошвами в каменную поверхность и медленно выпрямился. – Четвероруких людей не существует. Это двое, стоящие спиной к спине, голова к голове.

– И что будет?

– Не знаю. Но это единственная модификация, что может влиять на материю. – Макс развернулся, Игрок последовал его примеру. Столб вздрогнул и снова поехал. – Может, и ничего, тогда мы свалимся. Некогда думать. На счет три. Готов? Тогда: три!

Они подняли руки и соприкоснулись затылками.

Сила обрушилась на Макса со всех сторон. Будто здесь не два псионика, а два десятка. Для Гроша это было похоже на выброс газа, сильный и внезапный, от которого вдруг исчез воздух. Маслянистый запах выхлопных газов окружал со всех сторон. Он думал, что задохнется, но не опускал руки. Он никогда не чувствовал такую бездну энергии, не знал, что ее вообще может быть столько. Когда тратишь силу, она исчезает, но когда делишься с тем, кто стоит за спиной, возрастает многократно. Теперь он понял, что сделал Керифонт. Он не отдал, он поделился.

Ураган, вихрь, торнадо из энергии разом сорвал плитки со стен, освобождая спрятанные там останки. Белые останки взлетали в воздух, а камни упали вниз. Обелиск дрожал, но это уже не имело значения. Пол тоже взбесился, квадраты исчезали и появлялись, столб рухнул вниз сразу на два метра, и Макс увидел темную яму без дна.

Игрок захохотал и снова стал кричать, будто бы в опьянении:

– Это моя жизнь! Слышишь? Моя! Если кто-то хочет забрать ее, ему придется распрощаться со своей! Потому что я все здесь разнесу!

– Звучит здорово! – голос был негромкий и спокойный.

Но Грошев услышал, может, потому, что ждал чего-то подобного, а может, отчаянно надеялся. Он повернул голову, разрывая контакт с Игроковым. Неосязаемый газ, клубившийся вокруг них, испарился. Стих ветер, которого не было. Гудение замолкло. Кости рассыпались по полу, который и не подумал исчезать, снова став целым. За исключением тех провалов, что закрывались сломанными плитами.

Столб замер. Парни спрыгнули. Цаплин, сменивший форму на обычные брюки и рубашку с коротким рукавом, осмотрел зал. За его спиной светлым прямоугольником на темном фоне выделялась открытая дверь. Полотно, с одной стороны отделанное старым камнем, со второй – гладким пластиком.

– Они сломали механизм. – За спиной мужчины стоял солдат с винтовкой. Смутно знакомый солдат, можно сказать, почти приятель. Не каждый день имеешь счастье лицезреть того, кто тебя расстреливал.

– Меня больше интересует не то, что они сделали, а как. – Цаплин сделал в сторону открытой двери приглашающий жест. – За мной, экспериментаторы.

Когда они вошли, Макс едва подавил желание ущипнуть себя за руку. А вот Леха не подавил. Пыльный каменный мешок сменился обоями в ромбик и ковром под ногами. Подземный бункер превратился в светлое помещение с диваном, фикусом в кадке и блестящими дверями лифтовой кабины.

Куда он может ехать: вверх или вниз? Грош думал, что последнее вероятнее.

– Охренеть, – выразил общее мнение Леха.

– Кто вы? – конкретизировал Макс.

– Важно не кто я, а кто вы, – ответил Илья.

– Покойники, – предположил Игроков.

Цаплин поднял бровь, Макс посмотрел на солдата, который остался стоять на границе двух миров: древнего камня и современного пластика. На винтовку в его руках.

– Он на таблетках, весь день ораторствует, – сказал Грошев. Игрок ухмыльнулся, услышав характеристику. – Вы не ответили на первый вопрос.

– Корпус внутренних расследований. Полковник Лисивин Илья Веденович.

– Отдать честь? – спросил то ли у Макса, то ли у мужчины Леха.

– Перед тобой Старший Куратор корпуса. Так что оставь себе, мальчик.

– О как? Не успели одного схоронить, как второй нашелся.

Игроков прошел вперед, сел на скрипнувший диван и откинулся на спинку, серая грязь с его одежды осела на светлой ткани обивки.

– Вы сказали много слов, – Макс смотрел на Илью, – но так и не ответили: кто вы?

– Охотник на пси. На себе и тебе подобных.

– Кто? Такой специализации не существует. Ни кафедры, ни факультета, ни учеников.

– Правильно. Вы будете первыми. Ты будешь. – Цаплин-Лисивин смотрел только на Грошева.

– Или? – Парень скрестил руки на груди.

– Или умрете. В сущности, вы умерли там, в лагере. Тела видели с десяток свидетелей.

– Холодные ящики, – вспомнил Макс. – В них привезли трупы. Вы с самого начала это спланировали? – Он шагнул к мужчине, сам не понимая, что хочет сделать. – Вы вели нас? Как собак, перед носом которых мелькает лисий хвост!

– Не с начала, там уж твоя девочка постаралась. Я пришел на вечеринку с опозданием. Но в остальном ты прав.

– Что это? – Грошев сорвал с шеи чужую табличку. – Приманка? Как крест, за которым шли древние? Испытание?