– След, Найда? – обращаясь к своей собаке, спросил пограничник и специально для подбежавшего Кудрявцева добавил: – Я же говорил, товарищ майор, Найда – отличная собака. А вы сомневались.

«Я и сейчас сомневаюсь», – хотел ответить Кудрявцев. Ничего похожего на то, что здесь в лес входил человек, он не заметил. Пересечь в этом месте опушку и не потревожить довольно густого подлеска казалось совершенно невозможным. И все же Евгений решил исследовать лес. Уж очень уверенным выглядел взгляд проводника-пограничника, да и его собака определенно что-то почуяла.

– Давай вперед, – негромко сказал Евгений проводнику и тут же предупредил: – В лесу никакого бега. Идем только шагом и максимум внимания. – Он обернулся к стоящим в ожидании пограничникам: – Цепью за мной.

Вслед за стремящейся в глубь леса собакой шестеро мужчин пересекли опушку. Овчарка то тыкалась в землю мордой, то, наоборот, поднимала ее вверх, но при этом уже не останавливалась, а уверенно пробиралась вперед, постоянно натягивая поводок. Вскоре Евгений обнаружил, что собака не блуждает по лесу, а идет строго по прямой. Теперь скорость позволяла, и он внимательно осматривался по сторонам. И шагов за сто от опушки его внимание оказалось вознаграждено. Тонкая переломленная ветка пихты с рыжей осыпающейся хвоей повисла на собственной коре в полутора метрах над землей. Единственная переломленная ветка еще не являлась доказательством. Сломать ее мог и крупный зверь, а не только человек. Но все же Евгений воспрянул духом. В следующие двести метров ему не попалось на глаза ничего примечательного, но он продолжал всматриваться в ветви ближайших деревьев и шуршащую под ногами лесную постилку. И все же новый след обнаружил не Кудрявцев, а шагавший впереди него проводник.

– Товарищ майор, – услышал Евгений встревоженный шепот ефрейтора. – Взгляните сюда.

Он обернулся. Одной рукой солдат держал за ошейник собаку, а другой указывал на ветку папоротника, к которой тянулась мордой овчарка. Евгений подошел ближе. На одном из узких папоротниковых листьев застыла темно-вишневая капля. Кудрявцев не удержался и прикоснулся к капле мизинцем. Капля лопнула от прикосновения, и не успевшая засохнуть кровь запачкала кожу.

– А вот еще...

Кудрявцев оторвал взгляд от испачканного кровью мизинца. Пограничник указывал ему на вторую папоротниковую ветку с точно такой же кровяной каплей. «Осокин ранен?! – мысленно воскликнул Евгений. – Вот так сюрприз!»

– Осмотрите внимательно все вокруг! – приказал он пограничникам поисковой группы, а сам расчехлил полученную на армейском складе полевую рацию и принялся вызывать штаб поисковой операции.

Штабной радист ответил практически сразу, но, пока к рации подошел подполковник Федоров, прошло довольно много времени.

– Слушаю тебя? – без предисловий спросил он.

– Необходимо срочно выяснить у задержанного диверсанта, не получил ли его командир свежее ранение, – объяснил цель своего радиовызова Кудрявцев.

– Поздно, – со вздохом ответил Федоров. – Во время перевозки в штаб задержанный умер на борту вертолета.

– Как умер?! – опешил Кудрявцев.

– Судя по всему, от яда. Командир диверсионной группы отравил его, очевидно, решив, что после захвата ракетной установки и сканирования головной части ракеты напарник превратился в обузу.

– Вот сволочь! – не сдержался Кудрявцев.

– А ты еще сомневался, – вновь вздохнул Федоров. – Так что у тебя?

– Похоже, мы взяли след, – ответил Евгений. – В лесу имеются капли свежей крови.

– Значит, все-таки ранен?

– Похоже на то.

Федоров задумался, но, очевидно, в этот момент в штабе его куда-то позвали, и он поспешил закончить разговор:

– Продолжайте преследование и все время держите меня в курсе!

Отдав последнее распоряжение, подполковник отключился. Сложив рацию, Кудрявцев взглянул на ходивших кругами пограничников:

– Есть что-нибудь?

– Никак нет, товарищ майор, – хором ответили двое из них.

– Тогда вперед! – распорядился Евгений. – Порядок движения прежний.

Вновь оказавшись за спиной ефрейтора-проводника, он решил воспользоваться случаем и поблагодарить солдата, которому удалось отыскать в тайге след диверсанта.

– Отличная работа. – Евгений слегка хлопнул парня по плечу. – Как зовут?

– Найда, товарищ майор. – Ефрейтор повернул к Кудрявцеву свое озабоченное лицо.

– Да нет. – Евгений улыбнулся. – Тебя как зовут?

– А. – Солдат смутился. – Владимиром... Смирновым.

– Вот что, Владимир Смирнов. Ты молодец. И Найда твоя тоже молодец.

– Спасибо, товарищ майор.

Владимир расплылся в улыбке, причем было непонятно, чему он больше рад – полученной похвале или высокой оценке своей собаки...

Следуя за овчаркой, поисковая группа уверенно продвигалась по тайге. Несколько раз Евгений замечал сухие обломившиеся ветки, а Найда находила на листьях и в траве свежие капли крови. Кудрявцев поставил на боевой взвод свой автомат и потребовал, чтобы то же самое сделали пограничники. Евгений понимал, что полученное Осокиным ранение не сделало его менее опасным. Наоборот – будучи раненным, он вполне мог не отрываться от погони, а устроить засаду на пути преследователей. И Евгений не рискнул бы заранее назвать победителя такого встречного боя. Поэтому, внимательно глядя по сторонам, он уже не столько старался обнаружить следы диверсанта, сколько заметить шевеление ветвей или вспышку выстрела.

Густой бор неожиданно расступился, и преследователи оказались на краю неглубокой лощины, густо заросшей папоротником, среди которого кое-где торчали сплошь покрытые лишайником скелеты засохших елочек. «Идеальное место для огневой засады!» – вспыхнула в мозгу Евгения тревожная мысль. Он впился взглядом в противоположный край лощины и именно поэтому пропустил момент, когда овчарка, увлекая за собой проводника, буквально рванулась вниз, в заросли папоротника. Внезапный рывок собаки удивил Евгения. И, проследив за направлением ее броска, он увидел лежащий на траве автомат. Это был специальный малогабаритный автомат «9А-91», каким был вооружен сам Кудрявцев, – грозное и исключительно мощное оружие спецподразделений. Вне всякого сомнения, автомат принадлежал командиру диверсионной группы. То, что Осокин, даже будучи раненным, мог потерять свое оружие, выглядело совершенно невероятным. «Но ведь зачем-то он оставил здесь свой автомат! Причем оставил так, чтобы его сразу обнаружили», – почувствовал опасность Евгений и бросился в лощину вслед за ефрейтором и его собакой.

– Стой! Назад! Не прикасайся к оружию! – выкрикнул он на бегу.

Володя Смирнов остановился и в недоумении обернулся, но его собака уже ткнулась носом в лежавший на земле автомат. Тот сдвинулся с места, и сейчас же с сухим, хорошо знакомым Кудрявцеву щелчком над землей взлетела изогнутая дугой предохранительная скоба осколочной гранаты. Отдавать приказы было уже поздно. В стремительном броске Евгений рванулся вперед, в прыжке подсек ногой нелепо таращившегося ефрейтора под колени и опрокинул его на землю. В следующее мгновение раздался взрыв, вырвавший из грунта комья земли как раз в том месте, где лежал автомат диверсанта. Спустя секунду за первым взрывом раздался второй. И сейчас же наступившую тишину разорвал нестерпимо звенящий в ушах человеческий крик. Кудрявцев стремительно перекатился на живот и, приподнявшись на локтях, выглянул из укрывающих его ветвей папоротника. Он был настолько уверен, что вслед за двумя прогремевшими взрывами по лощине хлестнет автоматная очередь, что даже удивился, когда этого не произошло. Лишь окончательно убедившись, что выстрелов не будет, он позволил себе встать в полный рост и оглянуться.