– Благодарю. Все, за что вы беретесь, осечек не дает. Во всех смыслах. Пусть… уберут.

– Чего ждать? – весело откликнулся Медерис, оттеснив уже перебирающего над покойником четки Пьетро и хватая труп за дорогущие сапоги с гигантскими шпорами, – заодно и уважение окажем!

– Именно, – подхватил Агас. – Самое-пресамое уважение. Не кто-нибудь, а сам командующий прибил. Лично.

– Бери выше, – поправил Ламброс, завладевая лапами казарона, – сам Прибожественный эту бацуту кончил. Ну и отожрался, скот эдакий!

– Да, опоздал я, – пробормотал Карло, косясь на отца Ипполита, но тот, кажется, не злился. – Зря я эту скотину у Хаммаила отбил.

– Кто знает, – Пьетро неторопливо убрал четки. – В том, что вы сверх меры продлили бытие сего хулителя и взяли с собой, есть определенный смысл. Вы сбросили напряжение сегодняшнего дня, не обидев ненароком никого из соратников, и заодно исправили былую ошибку. Спасать тех, кто приходит на пир, чтобы его испортить, противно Создателю, заповедовавшему детям своим радость и любовь.

– Ничего себе! – ахнул Ламброс. – И кто ж такую прелесть сказанул?

– Так мог бы сказануть мой дед, – кротко откликнулся клирик, – но сказанул ли, я не знаю. Господин командующий, к нам изволит присоедини…

Гирени, раскинув руки, сбежала по ступенькам и с воплем бросилась к очередной раз растерявшемуся Карло. Выручил Пьетро, ловко остановив разогнавшуюся кагетку на самом краю кровавой лужи.

– Осторожно! – запоздало прикрикнул Карло. – Ну кто тебя только…

– Ты – казар! – хлопать в ладоши Гирени не могла, но глаза девчонки сияли. – Тэпэр я панымала! Старый Сэрвылый был харошим, но хатэл быт казаром, ты его убывал, Пургат тэба ругал, казара нэлза ругат, ты его убыл. Так правылно! Ты лубимый, ты казар, а патомка женыш на дочке казарона бэз братов, и он станэт казарон.

– Я сам сделаю детку казароном, – Капрас перехватил у Пьетро горячие ручонки и потеснил кагетку к лестнице, – или твоего брата попрошу!

– Так нэлза! – замотала головой Гирени, – толка жэнытца на дочке!

– Почему это нельзя? Ламброс, вы в Кагете торчали дольше меня, о чем она?

– Новых казаронов быть не может, – засмеялся артиллерист, – ведь они получились из перьев золотой птицы, которая умерла над Сагранной. Если в роду не остается мужчин, наследует дочь, а ее муж становится казароном, да и это только при Адгемаре пошло, раньше казаронами были сыновья, а не муж наследницы. Казар может отдать земли, но не кровь!

– Фу ты, пропасть! Гирени, потомок… твой сын будет гайифским казароном, а теперь иди спи, иначе не будет подарков. Те, кто их носит, – трусишки и приходят только к спящим.

– Как мыши?

– Вот-вот…

– Я понала, дэтка будэт ымпэрским казароном, я ыду спат, но ты лубымый.

– Ты, – шепнул Карло, – тоже… любимая. Идем.

Может, им в спину и смеялись, но Карло не оглядывался и больше не злился и не тревожился, что про него станут болтать его обалдуи. Пусть несут что хотят, все равно все они, если потребуется, умрут за него, а он – за них, за корпус, за вот этот домишко с тряпочками и девичьим виноградом на веранде. Хотя лучше уцелеть и передавить всех гнид, начиная с Анастаса.

Бросать север сейчас нельзя, кто бы ни звал. Орест, конечно, разозлится, но на чистку провинций сил у Паоны не хватит, а без фуража, рекрутов и оружия морисков всяко не отбросить. Если у императора есть мозги, он это поймет самое позднее к лету, тогда можно будет и объясниться. Вот с этой ублюдочной Бакрией, читай – Талигом, договариваться нужно немедленно, и тут без Бааты не обойтись. Казару, чтобы избавиться от беженцев, придется стать посредником между маршалом Дьегарроном и… Леворукий с ним, пусть будет Проэмперадор… Субимператор Кипары и Мирикии!

1

Они оба родились Савиньяками, потому Арно и слышал не только то, что командующий говорит, но и то, о чем решил умолчать. Правильно, между прочим…

– О делах все, – Эмиль обвел проэмперадорским, впору Ли, взглядом генералов, полковников и братца-капитана. – Пить перед сражением не лучшая затея, но мы должны помянуть маршала фок Варзов, генерала фок Дахе и теньента Кальперадо. И встретить Излом мы тоже должны. Завтра станет ясно, кто кого загнал в угол, но пока мы еще в «сегодня». Прошу к столу, господа.

Господа молча вставали и шли к двери, они успели повидать слишком много, чтобы молоть языками, не переварив новости и приказы. Больше других понимал разве что Райнштайнер, иначе б не явился без Катершванца. Ужас Виндблуме был прекрасен в бою и незаменим при взнуздывании полковников, но вынести Ульриха-Бертольда сейчас виконт бы не смог. Арно вообще предпочел бы провести вечер если не в поиске, то с Валентином и Йоганном, но брат рассудил по-своему. Придда вызвали как командующего корпусом, Арно оказался среди приглашенных из-за фок Дахе; Эмиль как-то понял, что их с хромым полковником связало накрепко, пусть и ненадолго…

– Капитан, можно вас? – Сэц-Пуэн был виноват лишь в том, что вновь начал «выкать». За это не кусают, и виконт не укусил.

– Можно, но мы перешли на «ты».

– Я помню… Проклятье, в голове не укладывается, – одноглазый капитан непроизвольно поднес руку к лицу. – Ну почему не я?!