– Я еще раз подумал над твоим предложением насчет процентов с прибыли… – начал Билл.

– А-а, забудьте, – сказал Мак. – Это Марибель настаивала.

– Все равно хочу что-нибудь тебе дать, – сказал Билл. – В благодарность за то, что остался.

И тут Билла осенила невероятная мысль. Он вспыхнул, сердце зашлось, готовое выскочить из груди. Что навеяло эту безумную идею? Потерянный ребенок, сбежавшая Сесили, и то, что Мак поедет прибирать родительский дом? Она проклюнулась там, на пустырях его души. Конечно, по-хорошему, следовало сначала посоветоваться с Терезой, хорошенько взвесить все «за» и «против», привыкнуть и со временем сжиться с этой мыслью. Но Билл не мог больше ждать. Вот он, Мак, стоит перед ним. Светлые волосы, румяное лицо, кровь с молоком, и говорит, что решил остаться. Тот самый сын, которого Биллу недоставало.

Мак сунул руки в карманы.

– Вы ничего мне не должны, – проговорил он. – Я получил предостаточно.

– Я хотел бы тебя усыновить, – сказал Билл.

– Меня? – Морщины пролегли на лбу Мака, и Билл понял, что повел себя, как дурак. Если ему страсть как хочется сына, не факт, что Мак так же сильно мечтает о новых родителях. Отец с матерью у него были классные, это ясно, иначе он не вырос бы тем, кем вырос. – Вы хотите меня усыновить?

Билл кивнул, и вдруг ему стало невероятно страшно от одной только мысли, что Мак сейчас согласится.

Тот улыбнулся:

– Я польщен, Билл. И тронут. Но, правда, не знаю…

Билл выдохнул. Он даже не заметил, что все это время не дышал.

– Я тоже, честно говоря, – пробормотал он. – Просто в голову вдруг пришло. Ты много значишь для нас с Терезой. Хотелось что-нибудь для тебя сделать.

– Может, тогда зарплату повысите? – предложил Мак. – Я решил накопить на кусочек земли.

– С радостью повышу тебе зарплату. Сильно повышу.

– И в следующий раз, на случай урагана, чтобы у меня были развязаны руки.

– Обещаю, – кивнул Билл.

– И один будний день выходной, – добавил Мак. – Если у меня появится новая подруга, то я хотел бы проводить с ней больше времени.

– Договорились, – сказал Билл. – Хочешь все это в письменном виде?

– Нет, – ответил Мак. – Я верю на слово, папаша.

Он рассмеялся и пожал Биллу руку, а тот обнял его в ответ. Папаша. Ну да, теперь это будет их личным приколом. Шутка не для посторонних. И отлично. Правда, Билл все равно надеялся, что когда-нибудь, в следующие двенадцать лет, Мак все же согласится стать ему сыном.

Когда Билл вернулся домой, Тереза разговаривала по телефону с риелтором из Аспена насчет жилья на зиму.

– Мы приедем четвертого декабря, – уточнила она.

Жена положила трубку, и Билл спросил:

– А может, ну его? Пропустим в этом году? Я все равно уже толком не катаюсь. Лучше махнем куда-нибудь… на Гавайи, что ли.

Тереза негодующе на него взглянула:

– Нам нельзя ехать на Гавайи.

– Почему? Там тепло. Снимем квартирку с питанием и обслугой. Будем гулять по пляжу…

Тереза его прервала:

– Нам нельзя ехать на Гавайи, потому что Сесили не будет знать, где мы. Она будет искать нас в Аспене.

– Ясно, – проронил Билл. За один день две отличные мысли, и обе отвергнуты.

– Ты разве не понял? Однажды зимним утром мы будем сидеть на диване, попивая кофе, и смотреть на горы, и вдруг увидим вдали яркое пятнышко. Это окажется Сесили с рюкзачком – она будет идти по дороге, и ветер будет развевать ее рыжие волосы. Вот как все произойдет, именно так. Да-да.

Тереза говорила как заведенная. Совсем как Билл во время ненастья. Похоже, они теряют ощущение реальности по очереди. «Вот как все произойдет, именно так». Всем бы такую уверенность, подумал Билл. Ему этого ох как не хватало. Прикрыв глаза, он стал представлять картину, которую живописала жена. Прохладный вечер, острые пики хвойных деревьев по обе стороны дороги, ведущей к перевалу Независимости. Снежные наносы в метр высотой, и шевелюра Сесили, которую можно разглядеть издалека. А что, вполне вероятно. Может, если они будут каждое утро повторять свой ритуал, сидя на диване с чашечкой кофе и всматриваясь вдаль, Бог поймет, как им больно, и оценит их преданность, и примет их молчаливую мольбу. И тогда Он исполнит их желание.

Кивнув Терезе в знак согласия, Билл взял ее за руку и повел в спальню. Вот она, живая и теплая, и никуда не денется, всегда была и будет рядом. Верная спутница его долгих лет.

По пути к пристани Мак думал, зачем он напросился на эти проводы. Наверное, в нем вдруг проснулось подобие чувства долга. Когда шесть лет встречаешься с девушкой, прожив три под одной крышей, тебе начинает казаться, что на этом пароме уплывает частичка твоей души. Мак даже пожалел, что у него нет собаки. С ней можно было бы поговорить, не опасаясь, что она ответит невпопад. Тяжело оставаться наедине со своими мыслями, хотелось с кем-нибудь поделиться. В Айове он обязательно возьмет себе лабрадора или немецкую овчарку, и тогда у него снова появится лучший друг.

Так, размышляя о щенке, Мак оказался у пристани. Было уже без десяти двенадцать. Джипа Марибель он на парковке не заметил. Мак зарулил на свободное место и выбрался из салона. К парому стекались туристы, волоча дорожные сумки на колесиках, деловито сновали рабочие в ярких жилетах. А Марибель нигде не было видно. Наверное, она передумала прощаться, чтобы лишний раз не травить душу.

И тут кто-то похлопал его сзади по плечу. Она.

– Джем поехал машину ставить, – сообщила Марибель. – А я сказала, что жду тебя.

– Ты вечно меня дожидалась.

На ее глаза навернулись слезы, она вытащила из кармана салфетку.

– Как видишь, я подготовилась, – пробормотала Марибель, промокнув глаза.

– Без меня тебе будет лучше, – проговорил Мак. – Поэтому я сделал то, что сделал.

– Ты просто сдался.

– Ты заслуживаешь лучшего.

– От этого мне не легче, – сказала она. – Я верю в тебя и люблю.

– Знаю. – Мак распростер руки и обнял ее. Он насмотрелся фильмов и знал, что в подобных ситуациях возможны два поворота событий: Марибель вдруг передумывает в последний момент и, несмотря ни на что, остается с ним – или же садится на паром и уплывает. Мак не знал точно, хочет ли он, чтобы она осталась, или предпочел бы, чтобы уехала. И это уже говорило о многом. Может, у него какое-то извращенное представление о любви, но только ему казалось, что любовь – это когда все ясно и понятно и нет бесконечных встреч-расставаний и вечных вопросов. Мак обнимал ее, она плакала в свитер, и он с горечью думал, что никогда больше не увидит, как она спит, и она никогда не помчится ему навстречу и не подарит ему улыбку. Теперь оставалось одно: разыгрывать сухаря, чтобы она спокойно уехала и была счастлива в другом месте. Уж это она заслужила. А как же быть с его счастьем? Где искать его после отъезда Марибель?