Объявили об отправлении. Марибель подняла голову, заглянула ему в глаза. Тушь текла по щекам, губы дрожали. Она ничего не сказала; была его очередь говорить.

– Как же так, в голове не укладывается, – пробормотал Мак в отчаянии. – Мы что, больше никогда не увидимся?

– Какая теперь разница?

– Большая разница, большая, – поспешно заверил он. – Марибель, я люблю тебя.

– Любишь? – проговорила она.

– Да.

Он понимал, что эти слова ей как нож в сердце, но что еще он мог сказать? Ведь это правда.

Марибель сморгнула слезу.

– А может, ты останешься? – спросил он. – Пожалуйста, я прошу.

Она улыбнулась, и на миг Мак увидел ее такой, какой она была в самом начале. Вот она, возле стеллажей в нантакетской библиотеке, украдкой читает роман в мягкой обложке. Только на шесть лет моложе, преисполненная надежд.

– Я хочу, чтобы ты осталась, – проговорил он.

– Неправда, – ответила она. – Но все равно спасибо.

Отвернулась и припустила прочь.

Салфетка выпала и отлетела под ноги Маку. Влажная, с черными разводами. Мак поднял ее, сунул в карман и сел в машину. Если бы рядом сейчас сидела собака, он, может, и набрался бы смелости проводить паром взглядом. Отдадут швартовы, и заунывный гудок пронзит осеннее небо. Однако в одиночку этого выдержать было ему не по силам, и он уехал.

В отеле царила тишина. Тихонько пел ветер, на парковку шлепнулась морская раковина, брошенная чайкой. Словно веяло зимой. Тереза с Биллом уедут в Аспен, и Мак будет один коротать длинные месяцы в домике Лейси. Осталось лишь научиться ценить уединение.

Какой-то бегун завернул на парковку. Лет пятидесяти с небольшим, густые светлые волосы, свитер с надписью «Нантакет» и темно-синие кроссовки. Голые ноги раскраснелись от холода. Что-то в нем было знакомое, и Мак стал быстренько перебирать в памяти лица гостей. Отдыхающий из «Пляжного клуба»? Или гость отеля?

– Ты – Мак? – спросил незнакомец.

Тот улыбнулся и, оставаясь профи до кончиков ногтей, произнес:

– Все верно, чем могу вам помочь?

Незнакомец подошел к Маку. Пот струился по вискам. У него были ясные голубые глаза.

– А я давно уже хотел представиться. Меня зовут Стивен Бигелоу Тайлер.

Говорил он таким тоном, словно Мак должен был моментально о чем-то догадаться. Стивен Бигелоу Тайлер, и что?

– Очень приятно, – ответил Мак, протягивая руку.

Стивен Тайлер бросил взгляд на хозяйский дом.

– Я здесь бегаю постоянно. Обычно на рассвете, хотя порой в полной темноте.

– Красивое место, – сказал Мак.

– Я уже много лет пытаюсь перекупить отель у твоего босса, – признался Тайлер. Усмехнулся, отер лоб о плечо. – Редкостный упрямец, никак не продает. Впрочем, наверное, это к лучшему. Я предлагал двадцать пять миллионов.

– Так это вы пытались купить отель? – удивился Мак.

– Безуспешно, – ответил Тайлер. – Очень жаль, ведь я хотел подарить его тебе.

– Что именно?

– Отель. Я хотел купить отель и отдать его тебе.

– Отдать отель мне? – Мак опешил и отступил на шаг. Сезон отпусков закончился, все разъехались, теперь любой полоумный запросто может сюда приехать. На вид, конечно, безобидный, но пугало то, что он, похоже, говорил правду. Тайлер хотел отдать ему «Пляжный клуб»? Вспомнился Хавроша и Дэвид Прингл, и Ванс, что когда-то навел на Мака пистолет. Кто за всем этим стоит?

– Кто вы? – спросил Мак.

– Я отец Марибель, – признался незнакомец.

Мак пришел в смятение. Стивен стоял с голыми красными ногами, в чистеньких белых носках и кроссовках «Найк эйрмакс», той же фирмы, что носила Марибель. Отец. Ее отец, боже правый. Мак встретился с ним взглядом. Да, вне всяких сомнений. Те же волосы, те же глаза, и что-то еще необъяснимое – то, что Мак видел каждый день все эти шесть лет на лице совсем другого человека.

– А она знает, что вы здесь? Ей вообще известно о вашем существовании?

Тайлер покачал головой.

– Я нашел дочку несколько лет назад. По чистой случайности – заметил ее с матерью в одном торговом центре. Мать ее я сразу узнал, а потом взглянул на Марибель, навел справки и все эти годы не спускал с нее глаз, хотя так и не признался, кто я такой. У меня ведь семья – жена, дети. В другом городе. Я не хотел все усложнять. Ни для себя, ни для Марибель с ее матерью. – Он вздохнул. – Мне просто хотелось сделать ей хороший подарок, чтобы она жила счастливо.

– И теперь, когда она уехала, вы решили все мне рассказать.

– Я смотрел, как вы прощаетесь, там, у парома. Чуть было не подошел тогда, чтобы у Марибель появился повод остаться. Но, как я уже говорил, мне не хочется усложнять ей жизнь. Так что она уехала и ни о чем не догадывается. И пусть лучше так.

Маку стало неприятно, что кто-то подсматривал за ними в минуту прощания.

– Не пойму, чем это лучше, – с неприязнью произнес он. – Я прекрасно знаю, каково жить без родителей, так что если Марибель мне позвонит или однажды сюда приедет, я ей обязательно расскажу.

Тайлер нахмурился.

– Мне жаль тебя разочаровывать, сынок, но она не вернется. – Он поддел носком камешек. – Мы оба ее потеряли. Хотя, может, я и не прав. В любом случае возьми-ка мою визитку. Вдруг пригожусь чем, когда будешь продавать ферму.

– Ферму? Так вы знаете и про ферму? Вы шпион, что ли?

Тайлер пожал плечами.

– Я просто ее отец, – ответил он. – И должен был за ней присмотреть.

Он вынул из кармана визитку и протянул Маку: «С. Б. Т. Энтерпрайзис, Бостон-Невис-Нантакет».

Мак стоял на ветру и смотрел ему вслед. Наконец Тайлер скрылся на Норт-Бич-роуд, унося с собой мечты Мака. Владеть «Пляжным клубом», заправлять там всем с Марибель. Красивая сказка…

Только кому ее рассказать?…

Мак вошел в кабинет. И, как он сразу понял, зря – из окна открывался прекрасный вид на исчезающий за горизонтом паром.

Зазвонил телефон, Звук этот, такой привычный и нормальный, его успокоил. Он напомнил о том, что конец лета – вещь временная, и уж точно не конец жизни. Наверное, кто-то уже планирует забронировать номер на июль или август.

Мак поднял трубку.

– «Нантакетский Пляжный клуб и отель».

– Мак? – раздался женский голос.

Голос доносился издалека, словно с другого конца длинного туннеля. Мак посмотрел в окно, нащупал в кармане смятую салфетку. Пронеслась мимолетная мысль: «Марибель позвонила с парома. Хотя голос какой-то не такой…» Казалось, собеседница ждала, что он ей обрадуется. Андреа из Балтимора?