– Это нужно для того, чтобы Галактическая Ассамблея оказала помощь твоему миру, – заметил Стив.

– Но в быстром выполнении работы заинтересованы прежде всего вы, – парировал Лиргисо. – Чтобы поскорее добраться до моего патрона, и без вас несчастного.

Сдавшись, они заказали сок для него и по чашке капуччино себе.

– Чем он несчастен, твой патрон? – хмыкнула Тина. – Он приносит несчастья другим, а сам, по-моему, процветает.

– Я ведь уже говорил, он ксенофоб – вроде этой милой представительницы вашей расы в лифте. Ему приходится притворяться человеком, и он непрерывно мучается, словно его пожирает Фласс, но никак не может пожрать до конца. Стив, вы его убьете?

– Сдам Космополу. Эти ребята давно мечтают с ним познакомиться.

Им принесли кофе и бокал сока. Взяв чашку, Тина сказала:

– Все-таки эту пакость в лифте ты устроил нарочно!

– Кхей-саро, я впервые увидел, что вы готовы заплакать, – улыбнулся Лиргисо. – Она вас обидела, и я хотел отплатить ей. Только не делайте вид, что вам ее жалко.

– Во-первых, плакать я неспособна, как и любой тергаронский киборг. Во-вторых, лучше иметь дюжину врагов, чем одного защитника наподобие тебя!

– И еще меня раздражают ксенофобы, – пригубив сок, добавил Лиргисо. – На Лярне у меня были с ними проблемы.

– Разве среди тех, кто работает на Лярне, встречаются ксенофобы? – Стива это заявление удивило. – Я-то думал, что твой патрон хоть немного соображает, кого туда посылать.

– Есть разные уровни ксенофобии. У одних она проявляется постоянно, у других только при тесных контактах. Тина, не убьете меня на месте, если я кое-что расскажу?

– Нет, – с некоторым сомнением отозвалась Тина. Она подозревала, что расскажет он что-нибудь гнусное, но информационный пакет еще не готов, и убивать Лиргисо рано.

– У меня были интимные контакты с людьми-ксенофобами. Доходило до судорог и обмороков, хотя ничего страшного я не делал. Интересно, что один из них после этого излечился от ксенофобии… Великолепная кхей-саро, у вас глаза горят, как у разъяренного лсаньяга!

– Я тебя когда-нибудь потом убью, – пообещала Тина. – Обязательно. У тебя больше нет будущего, понял?

– Идем, – взглянув на часы, угрюмо позвал Стив. – Время вышло.

Лиргисо молча встал. Вероятно, он пожалел, что настолько разоткровенничался.

Черный граненый цилиндрик с рубином на конце снился Аделе каждую ночь. В этих снах она искала его, или пыталась украсть, или видела издали, а когда подходила – он исчезал. Ключ от яхты Гуннара-Виллерта. Ключ к счастливой жизни. Справедливая награда за все страдания и потери, которые ей довелось пережить.

Заветный ключик, однако, хранился у Виллерта, который, вернувшись в Линоб, наорал на Аделу, навестив ее на вилле в Песчаном предместье всего один раз. Его особо ценный заместитель все-таки уцелел и нашелся, что в принципе было хорошо, но нашелся не лучшим образом – вроде бы его мельком видели в какой-то лярнийской глухомани в компании киборга, и вот это уже было отвратительно.

– Эта дрянь-киборг молчит, хотя я готов к переговорам. А все из-за тебя! Кто тебя просил вышвыривать ее на Лярн? – выговаривал Гуннар нервным фальцетом. – Как будто мой многострадальный народ без киборга мало натерпелся… Дура! Сиди здесь и высовываться не смей!

Только мысль об установке, смонтированной на яхте, заставила Аделу придержать язык и не нахамить в ответ. Человек, в которого она когда-то была влюблена, оказался дерьмом и впридачу лярнийским императором (ладно хоть не Наполеоном), но установка ей нужна. Блуждая по комнатам виллы, обставленным в тяжеловесно-наивном стиле эпохи колонизации Валгры, она пыталась придумать, как пробраться на яхту. Иногда начинала молиться Богу, прося послать ключ, иногда обращалась с мысленными призывами к дьяволу, предлагая свою душу в обмен на черный цилиндрик с рубином. Ни Бог, ни дьявол не откликались.

Манокарское консульство на Незе устроило выставку под девизом «Манокарская культура – спасение человечества». На улицах раздавали красивые пригласительные билеты. Посетителей угощали айгой – традиционным горьковато-сладким хмельным напитком, который Тине когда-то нравился. Большие голографические снимки знакомили с манокарским образом жизни: чистые города, порядок на производстве, послушные и прилежные дети, скромные манокарки в длинных платьях и полупрозрачных вуалях, дисциплинированные работники, ответственные руководители, мужественный и мудрый президент Ришсем, сменивший скончавшегося Пенгава… Все это выглядело привлекательно, если не знать, что основа «манокарского образа жизни» – хорошо отлаженная система телесных наказаний и подавления личности. Обладай Тина способностями Стива, она бы, пожалуй, вернулась на Манокар – не затем, чтобы захватить власть, как предлагал Лиргисо. а чтобы разнести эту систему вдребезги.

Упершись сжатыми кулаками в прогнувшуюся поверхность гелевой кушетки, Тина смотрела на вмонтированный в белую стену экран. Надо было сразу переключиться на другой канал. Воспоминания детства поднимались мутной волной, и ей приходилось прикладывать усилия, чтобы вынырнуть из этой волны. Пусть она давно уже не манокарка, а тергаронский киборг – слишком хорошо она знала цену той слащавой лжи, которую преподносило консульство гостям выставки.

Поглаживающее прикосновение к плечу.

– Я вижу, кхей-саро, вас пугает мир, из которого вы пришли?

Она выпрямилась, только теперь почувствовав, в какой напряженной позе сидела. Неудивительно, что Лиргисо это заметил.

– Не пугает, не надейся. – Тина сбросила его руку. – Всего лишь не нравится.

– Мне он тоже не понравился, кхей-саро. Стиль Манокара удручающе жалок. – Взяв лежавший на кушетке пульт, Лиргисо выключил телевизор и сел рядом. – Напоминает Харл, где меня приговорили к смерти.

– Ты еще не закончил свою работу.

– Уже закончил. Можно поцеловать вас? Кусаться не буду.

Что-то он слишком обнаглел – верный признак того, что она неважно выглядит.

– Ты кое о чем забываешь, – повернувшись к нему, прищурилась Тина. – О том, что я даже в самом плохом состоянии намного сильнее тебя.

– Физически, – улыбнулся Лиргисо.

– Ты опять зарываешься!

– И вы опять меня ударите? – В его желтых глазах мелькнула насмешка.

Ударить его сейчас – это будет ее проигрыш. Оба это понимали.

– Великолепная Тина, вас расстраивает то, что я не боюсь вас? Не обижайтесь. Я энбоно, и я привык, что кхейглы намного сильнее меня, но я никогда их не боялся. А некоторые боятся настолько, что даже близко к ним не подходят. – Он усмехнулся. – Несчастным приходится всячески это скрывать, чтобы не потерять свой статус. Вы сильнее кхейглы, вы способны голыми руками убить суллама… но у вас нет моей закалки, как называют это люди. Та борьба за статус, которую можно наблюдать в человеческих сообществах, – лишь бледная тень того, что происходит у нас.