– Извини, сорвалось. Что будем делать?

– Продолжать спектакль. Мы сейчас уйдем куда-нибудь за деревья, лишь бы не видели. Девочки споют и проводят их домой. Потом заберете нас.

– Меньше нервов будет?

– Фаарр, они сейчас с жизнью прощаются.

– Они сейчас вас грохнуть мечтают. Ладно, чешите отсюда. Я позову. Думать дома будем.

   Мы быстро зашагали прочь. Нашли уютное местечко и устроились на траве.

– Мари, спасибо. За них.

– Подожди, еще ничего не понятно. Оттащим от Грани, тогда…

– Даже если нет, они уйдут свободными и последние часы будут среди нас, а не на этой проклятой площади.

– Нас они сейчас ненавидят сильнее, чем их.

– Не нас, а ее. Не путай.

– Им сейчас все равно. И… Эй, какие последние часы? Обалдел? Мы их не для этого вытащили. И вообще, несешь чушь всякую! Придумал тоже: последние часы. У них этих часов еще будет…

   Тайриниэль засмеялся. Не так, как на площади, нормально. Подтащил меня к себе и чмокнул в нос.

– Ты чего?!! Отпусти немедленно! И прекрати вот это все.

   Он отпустил, я тут же отползла подальше. Чего это он? Стресс снимает? Так у него есть с кем.

– Ничего, Мари! Я просто очень рад, что встретил тебя. А что я должен прекратить?

– Все. У тебя Узиани есть. И она, между прочим, тебя любит.

– А я, между прочим, не слепой и знаю это. Ох, ты подумала… Нет, Мари, это не то, что с Узиани. Это не любовь мужчины к женщине, это другое. Ты за эти дни стала мне близкой и такой… дорогой очень. Даже не знаю, как объяснить. Почти, как семья.

– Тогда ладно. Прости. У меня фантазия буйная. Вот и…

– Мари, а ты, случайно, в меня не…

– Что не? А, нет, совсем нет. Ты тоже мне дорогой и близкий. Но больше – ничего, даже не думай.

– Вот и хорошо.

– Просто замечательно!

   Рассмеялись оба. Хорошо, когда между друзьями нет недопонимания.

– Мари, а у тебя есть мужчина? Неважно, здесь или дома. Есть?

– Теоретически есть, – ну, это, как обычно, сперва ляпнула, потом подумала.

– Ты о нем знаешь, он о тебе нет. Примерно так?

– Примерно, – у меня точно стресс. Иначе, с чего бы потянуло на откровенность? О моем «теоретическом» я до сих пор никому не рассказывала.

– Мари, это Фаарр? Можешь не отвечать. Просто… Ты же знаешь, кто он?

– Чего? – от такого предположения просто обалдела. – С чего ты это взял? Все я знаю. Фаарр мне как брат. Такой, знаешь, в меру вредный и заботливый братишка. И Ваади. И ты. И еще сестренки. Три.

– А третья кто?

– Малка, она хорошая, добрая и заботливая, вся в братиков. Но без вредности.

– А еще дядя гном и… Граж тебе кто получается?

– Фиг его знает, но они оба тоже на подходе в родственники. Ничего себе, у меня семья образовалась! Знаешь, глупо, но вы мне ближе, чем родное семейство.

– Нет, Мари, так не бывает. Ближе родных никого нет.

– Мар, Тайрин, хватит прохлаждаться, домой пора.

   Прерванный Фааром разговор с Тайриниэлем словно придал мне сил, даже дышать стало легче и пришла уверенность, что со всем справлюсь.

   Эльфы уже лежали на кроватях в свободной комнате. Оба спали под присмотром дриад, но заходить к ним в платье я не стала. Переоделась в футболку и свободные штаны, приобретенные специально для лечения. А чего оттягивать? Сразу и займусь. Младшие перехватили меня и заставили поесть. Правильно сделали, больше сил будет, дольше продержусь, пора научиться самой об этом думать. Это с Тайрином все было спонтанно и неожиданно, теперь есть опыт, знания, не использовать их – идиотизм, мой личный. Нормально есть мешали мысли о предстоящем. Нет, я не отказываюсь и все сделаю. Но я не мазохист, я не люблю боль, я ее боюсь. Очень боюсь. Утешало лишь то, что это недолго, всего несколько мгновений, несколько бесконечных мгновений. И совсем не утешало то, что для эльфов это длилось часами. Все, хватит, не думать о Прощальной площади. Ни о чем не думать. Заставила себя доесть и пошла к пациентам. Этажерка с подручными средствами уже здесь, Ваади и Фаарр рядом, готовы подавать нужное и поддерживать меня. Гномы просочились следом, но были безжалостно изгнаны Огненным. Тайриниэль остался, занялся отмыванием спящих. Тоже правильно, подсохшая корка крови и грязи им ни к чему.

   Узиани пришлось прервать пение. Нужно было выяснить, где дела обстоят хуже всего, а на это способна только она. Отправлять эльфов дальней дорогой, как Алиани делала с Бахрапом, она не умела, да и нельзя было, могли уйти совсем. Так что проснувшемуся пришлось бы потерпеть, пока живой рентген не рассказала мне, где поселилась «страшная боль».

– Много боли, очень много. Печень, селезенка…

   Знать бы еще, где оно все расположено! Попыталась выудить из памяти несчастные обрывки моих анатомических познаний. Тут же замутило, поплыли круги перед глазами. Стоп. Не пойдет. Еще моего обморока не хватало.

– Узиани, замолчи, пожалуйста, просто покажи пальцем.

– Вот здесь, селезенка раз…

– Узиани, без названий! Без диагнозов! Где ты их нахваталась?

– Я научил.

– Спасибо, Тайрин, ей пригодится, мне нет. Узиани, хорошая моя, молча посмотри обоих, скажи, кто ближе к Грани и пальчиком покажи мне где. Ладно?

– Да. Я поняла, – несколько минут тишины, тоненький палец указывает место на животе эльфа, которому поет Алиани. Вчерашний третий. – Здесь, – палец перемещается. – И здесь. И еще здесь, но тут еще не Грань, рядом.

   Дриада перешла к другому. Тоже три точки, одна на Грани, две рядом. Эльф начал открывать глаза и Узиани увела его в песню. Хорошо, что успели до полного пробуждения.

   Подошла к первому, уселась на пол рядом с кроватью, все равно в результате окажусь на нем, проверено. Взяла у Ваади ткань и яблоко, глубоко вдохнула и прижала ладонь к первой точке на животе. Здравствуй, боль, теперь мы часто будем встречаться. Поорала, покорчилась на полу, сплюнула кровавые сгустки, извела три яблока. Есть. Он на один шаг дальше от Грани.

   Фаарр помог дойти до кресла. Немного отдышалась, зацепилась взглядом за Тайриниэля. Белый, как мел, опять прокусил губу и не заметил этого.

– Тайрин, уходи.

– Я мешаю?

– Ты себя видел?

– Я тебя видел. Мари я не представлял, как это… Когда ты меня… Это было также?

– Хуже, Тайриниэль. Сейчас это быстро. С тобой Маррия мучилась намного дольше, пока мы искали, что подойдет.

   Вот кто просил Ваади вдаваться в эти подробности?

– А я тебе говорил. Кого в ней можно после такого увидеть?