«Мама дорогая! А вдруг они меня уронят?!»

«Брось, это твой звёздный час! Наслаждайся им! Ты всё равно не можешь ни на что повлиять, так что, как говорится, расслабься и получи максимум удовольствия».

«Какое, на фиг, удовольствие?! Я высоты боюсь!!!»

«Не бойся, здесь всего метра три, так что если и грохнешься — отделаешься парой переломов конечностей, не больше. Поверь, оно того стоит».

«Чего «оно того стоит»? Стоит того, чтобы остаток отпуска и ещё целый месяц провести в гипсе, или разговоров о том, что победительницу от избытка чувств уронили и сломали ей ногу?! Да об этом ещё не родившиеся местные дети своим правнукам рассказывать будут!!! Короче, хватит пороть чушь, лучше подумай, как вернуться на землю. ХОЧУ НА ЗЕМЛЮ!!! ПОСТАВЬТЕ МЕНЯ НЕМЕДЛЕННО НА ЗЕМЛЮ!!!»

Я беспомощно озиралась по сторонам, стараясь разглядеть в ликующей толпе знакомые лица — ведущего, Телара, Ивана и Матвея. Больше я здесь никого не знала. «SOS, SOS! Cпасите! Help!» — отчаянно беззвучно молила я, сама не зная кого. Но, по всей видимости, мои мольбы всё же были услышаны и ретранслированы, поскольку очень скоро я почувствовала под собой какую–то непонятную борьбу, а мгновением позже ощутила под ногами твёрдую почву: меня наконец–то поставили на ноги. Слава тебе, Господи! Рядом со мной стояли спасители — Иван, Матвей и Тимофей. Я благодарно улыбнулась ребятам и поспешила сгрести их вокруг себя в кучу, спрятавшись в серединке, — только так я чувствовала себя защищённой.

Проследовав в сопровождении своеобразного конвоя за ведущим, вскоре я очутилась за кулисами сцены — в небольшом замкнутом пространстве, с трёх сторон окружённом высокой перегородкой, а с четвёртой, обращённой к зрителям, — плотным матерчатым занавесом, состоящим из двух половинок. На полу стоял громоздкий допотопный магнитофон — именно он отвечал за музыкальное сопровождение праздника; повсюду валялись большие картонные коробки, доверху набитые остатками праздничных украшений и ещё чем–то непонятным.

— Так, — деловитым тоном сказал Тимофей и принялся рыться в коробке. — Поскольку вы теперь царица, вам необходимо соответствующее облачение.

Развернув пальцами какую–то тряпку, оказавшуюся явно ношенным нейлоновым чулком, Тимофей неуверенно повертел его в руках, помял, помял и… швырнул обратно в коробку. С содроганием вспоминая наряд Телара и брезгливо косясь на чей–то недоношенный чулок, я нервно сглотнула и неуверенным голосом спросила:

— Э–э–э… может, не стоит переодеваться? Давайте я просто корону на голову нацеплю, и всё.

— Послушайте, мисс, — голосом, не приемлющим возражений, отозвался такой податливый раньше ведущий, — вы сами согласились принять участие в состязаниях, да ещё и победили, так что обязаны соблюдать все правила игры до конца. Говорю — нужно переодеться, значит — нужно переодеться.

Разве поспоришь? Он прав. Придётся подчиниться, предварительно подавив в себе неприятное ощущение, что находишься на распродаже в магазине секонд–хенда.

— Тогда можно я хотя бы сама подберу себе наряд? Не хочу выглядеть так же, как Телар…

— Кстати, он сам себя так вырядил, — с усмешкой заметил ведущий и, больше не ожидая с моей стороны никакой угрозы неповиновения — спорить и возражать я явно не намеревалась, — примирительным тоном добавил: — А надевайте что душе угодно… Пара условий: кроме купальника, из своей одежды на вас ничего не должно быть и не забудьте корону, остальное — на ваше усмотрение.

Дружелюбно улыбнувшись, Тимофей раздвинул полы занавеса и, задержавшись перед выходом, обернулся и сказал:

— Когда будете готовы — зовите. Я жду снаружи, — сказал и исчез.

Тык-с, что бы такое надеть? Если подбирать одежду под стать Телару, то… я рискую походить на Снегурочку… не хочу и не буду. Каждая женщина в детстве мечтала стать принцессой, словно ими, за исключением очень редких случаев, не рождаются, а становятся. И я мечтала… вот и реализую детскую мечту — наряжусь Принцессой. Только бы нашлось соответствующее обмундирование… Ох и классно мы с Теларом вместе смотреться будем — гавайский Дед Мороз и Принцесса, которые на самом деле Нептун и Салация.

Я рассмеялась и принялась увлечённо рыться в первом попавшемся под руку ящике.

Тем временем Тимофей и Телар о чём–то оживлённо спорили, вольготно развалившись на тронах в ожидании Нептунши, то есть меня. Внезапно их уши резанул душещипательный визг. Даже при озвучивании фильмов ужасов киностудии страшатся использовать подобный визг во избежание судебных тяжб с телезрителями по поводу сердечных приступов. Чуть не опрокинув троны, мужчины пулей метнулись за кулисы, поскольку визжала, как вы правильно поняли, я.

— Что?! Что случилось?! — наперебой закричали они, едва влетев за кулисы.

— К–к–к-крыса… — запинаясь, сказала я, тыча пальцем в коробку.

Я стояла, прижавшись к деревянной стенке, и дрожала всем телом; широко раскрытые от пережитого потрясения глаза неотрывно следили за перемещениями чего–то мехового и серого в ящике.

— Да ну–у–у-у… — удивлённо–восторженно протянул Тимофей, стремительно приближаясь к коробке, чтобы самолично удостовериться.

Паренёк нагнулся и внимательно изучил серое существо.

— Тю–ю–ю-ю… хибаж цэ крыса… цэ ж манэсэнький крысэнятко, — разочарованно протянул ведущий, почему–то перейдя на украинский язык, и, спохватившись, поправился: — Разве это крыса? Это всего лишь маленький крысёныш или даже мышонок!

— Алён, разве ты мышей боишься? Такая умная и смелая девушка, стрелять даже умеешь, и… до полусмерти — судя по визгу — боишься мышат? — прыская со смеху, умилённо спросил Телар.

Я начинала злиться. И почему же это я, скажите на милость, не имею права бояться мышей?! Говорят, их даже слоны боятся! Но вслух мне почему–то не захотелось всё это высказывать.

— Я же сказала, что там крыса, а не мышонок! Здоровущая, противная, мерзкая помоечная крыса! И не боюсь я их вовсе, — насупившись, ответила я.

— Тогда зачем орали, если не боитесь? — допытывался Тимофей.

— Она не орала, она её… приветствовала, — продолжал потешаться Телар, едва сдерживая хохот.

— Я их не боюсь, но… но… пугаюсь! — выдала я, пропустив шутку Телара мимо ушей.

Мама дорогая, что я несу… Гораздо проще было сразу признаться, что панически боюсь! Меня в детстве мышонок, изловчившись, за палец тяпнул, когда я его у соседской кошки отбила и подняла за хвостик, дабы удостовериться, что он не дохлый. Мышонок потом, правда, всё равно сдох, поскольку от боли и неожиданности я его отшвырнула… прям в морду всё той же соседской кошки, злобно урчащей неподалёку… или это она зубами от досады скрежетала? — точно не помню.

— А в чём разница между «пугаться» и «бояться»? — с любопытством спросил Тимофей, явно заинтересовавшись.

Вот ёлки–палки, ещё один диггер выискался — и копает, и копает… Да в том, что брякнула первое, что в голову взбрело!