позвонил Карелле и сообщил ему, что обнаружил две Дыльные полки и одну чистую.

ГЛАВА VI

Ни Карелла, ни Хейвз не думали о деле Лэссера до пятницы, югда Денни Джимп позвонил в участок и попросил Кареллу встретиться с ним. До этого момента они каждый в отдельности Янимались разными другими срочными делами.

Например, на территории участка появился некий тип, который звонил женщинам и говорил столь непристойные вещи, что даже самые смелые из них не решались повторить этого В полиции. За короткий срок от вторника до утра пятницы Карелла Нслушал жалобы четырнадцати женщин, которых этот тип оскорбил по телефону. За тот же срок он принял двадцать две другие жалобы, дежуря на телефоне вместе с Хейвзом, который принял двадцать семь. Эти жалобы были вызваны самыми разными причинами — и такими простыми и дурацкими, как избиение жены (конечно, не столь уж дурацкими для жены, но докучливыми для детективов, занимающихся расследованием убийства), и более серьезными, как, например, ограбления, проституция (несмотря на то, что существует полиция нравов), кражи автомобилей (хотя существует группа по расследованию угонов), и множество других забавных и вовсе не забавных происшествий.

Одним из самых забавных было приключение с девушкой, которая разделась на 40-градусном морозе, оставшись в трусиках и лифчике, и отправилась купаться в пруду в Гровер-парке. Поскольку пруд находился на территории 87-го полицейского участка и поскольку шумная толпа осаждала полицейского, который пытался арестовать полуголую девушку, когда она вышла из воды, в участок позвонили и потребовали, чтобы пришел детектив, и таким образом Карелле довелось лицезреть хорошенькую девушку, дрожавшую в мокрых трусиках и лифчике.

Одним из совсем незабавных происшествий было побоище между двумя уличными бандами — редкий случай в январе. Большинство банд приберегает сведение счетов на доброе теплое лето, когда кровь горяча и запах пота служит дополнительным секретным оружием. 17-летний парень остался лежать, истекая кровью, возле уличного фонаря и был очень смущен тем, что так много людей, включая девушку, из-за которой завязалась драка, смотрят на его распоротый живот, из которого вывалились кишки. Санитар набросил на него простыню, но она почти мгновенно пропиталась кровью и на асфальте образовалась красная лужа, и Карелла почувствовал, что его мутит. Это было одно из совсем незабавных происшествий.

Хейвз был свидетелем того, как умирал один мужчина, и пытался добиться от него предсмертного заявления, котороа имеет силу в суде, но умиравший продолжал сплевывать кровь на подушку, потому что в его грудь четыре раза всадили пешня* для льда, а потом сел, распрямив спину, уставился на Хейвза, проговорил: «Папа, папа», схватил Хейвза цепкими пальцами и притянул к себе, обрызгав кровью спортивный пиджак детектива. Хейвз смыл кровь в кухне и смотрел, как ребята из лаборатории снимают отпечатки.

Час спустя он допрашивал растерянного и испуганного юве лира по имени Моррис Сигел, который владел магазином на Эйнсли-авеню на протяжении последних двадцати лет и которого грабили регулярно три раза в год в течение пятнадцати из этих двадцати лет. На этот раз грабитель явился в 12.30 дня, засунул все, что мог найти, в большой парусиновый мешок, который захватил с собой, и, поскольку ему, видимо, не понравилась форма головы Сигела, он ударил по ней револьвером, и теперь перед Хейвзом сидел человек с разбитыми очками, свисавшими с кровоточащего лица, и слезы, смешиваясь с кровью, текли по его щекам.

Хейвзу пришлось выехать по звонку на станцию метро на углу Семнадцатой и Харриса, где человек упал на рельсы; ответить на жалобу владельца кафе-мороженого, который сообщил, что у него срезали и унесли аппарат из будки телефона-автомата;- принять три заявления о розыске пропавших детей и выслушать мужчину, который истерически кричал в трубку: «Моя жена лежит в постели с другим! Мол жена лежит в постели с другим!»

Напряженные это были дни.

Утром в пятницу, 10 января, позвонил Денни Джимп и спросил Стива Кареллу, который собрался было расследовать похищение двух пишущих машинок из литературного агентства, жалобу женщины, уверявшей, что за ней в окно подглядывает мужчина, и заявление директора универсама о том, что кто-то залез в кассу.

— Мне кажется, я кое-что откопал, — сказал Денни.

— Можешь встретиться со мной прямо сейчас? — спросил Карелла.

— Я еще в постели.

— Когда же?

— Во второй половине дня.

— В какое время?

— В четыре, — сказал Денни, — на углу Пятнадцатой и Уоррен.

В 9.27 утра Карелла вышел из комнаты сыскной группы, чтобы приступить к расследованию жалоб в надежде, что ему удастся покончить с этими делами к 4 часам дня. Он попрощался с Хейвзом, который собирался съездить к домашнему врачу Лэссеров в Ныо-Эссекс и теперь спорил сДейвом Марчисоном, выпрашивая у него полицейский седан.

— Ты что, не слышишь? — окликнул его Карелла. — Я сказал «до свидания».

— О’кей, увидимся позже.

— Будем надеяться, что Денни сообщит что-нибудь путное.

— Будем надеяться, — сказал Хейвз и, помахав рукой Карелле, снова уселся у телефона, одновременно шумно требуя Г Мерчисона машину. Марчисон не обращал на него никакого имения. Хейвз сказал, что его собственная машина забарах- ла и стоит в гараже, но Марчисон продолжал твердить, что Ке до единой машины участка либо в разгоне, либо на них!же есть заявка на утро, и он не может дать Хейвзу машину, рже если тот приведет самого майора. Хейвз послал его к рту и отправился на железнодорожную станцию.

Доктор Фердинанд Мэтьюсон оказался стариком с львиной гривой белых волос, длинным носом и тихим голосом. Когда он говорил, казалось, что слова: трудом просачиваются сквозь его сжатые губы. Облаченный в черный костюм, он сидел в глубоком кожаном кресле, сложив козырьком над глазами кисти рук, покрытые старческими коричневыми пятнами, и следил за Хейвзом пристально, с явной подозрительностью.

—' Давно ли болеет миссис Лэссер? — спросил Хейвз.

— С 1939 года, — ответил Мэтьюсон.

— С какого месяца?

— С сентября.

— Как вы сейчас можете охарактеризовать ее заболевание?

— Параноидная шизофрения.

— Считаете ли вы, что миссис Лэссер слеще/т поместить в больницу?

— Безусловно, нет, — сказал Мэтьюсон.

— Несмотря на то, что она страдает шизофренией с 1939 года?

— Она не опасна ни для себя, ни для окружающих. Нет никаких оснований помещать ее в больницу.

— Находилась ли она когда-либо в больнице?

Мэтьюсон замялся.

— Я вас спрашиваю, доктор.

— Да, я слышал.

— Помещали ли ее когда-нибудь в больницу?

— Да.

— Когда?

— В 1939 году.

— И долго она там пробыла?

Мэтьюсон снова замялся.

— Долго, сэр?

— Три года.

— Где именно?

— Не знаю.

— Вы ведь домашний врач этой семьи, не так ли?

— Да.

— В таком случае, вы