— Пресвятые Небеса, — прошептал он и на его глазах выступили слезы, — так ты жива! Мату, — он вдруг наклонился и обнял меня, прошептав на ухо, так что слышала одна я, — я знал, что ты не человек, и что ты возродишься, — он еще крепче стиснул меня, — ты возродилась!

— Что за дьявольский обман, — изумилась Сон Нян.

— Долго объяснять, — пояснил Баян с виноватой улыбкой.

Я, сжимаемая руками императора, скосила взгляд на Тал Тала. Он совершенно трезвым взглядом, без капли неловкости или же бушующих страстей спокойно взирал на происходящее, будто в его голове сейчас не застряла только одна мысль, о том, как мы только что целовались.

— Как странно, что она не умерла? — Сон Нян же тоже не могла прийти в себя и хотела узнать тайну моего перерождения в жену Тал Тала.

— Я не вижу в этом ничего странного, — ответил император мистическим голосом, пронзая меня взглядом.

Я решила подыграть ему и состроила в ответ величественное лицо, соответствующее возродившейся Дакини.

— Как я вижу, — подала наконец голос Вдовствующая Императрица, — мы застали господина Тал Тала и его новоиспеченную супругу в неловком положении в постели, и хоть это вполне естественно для молодых, то нам все же не пристало оставаться здесь и дальше над их брачным ложем.

— Напротив, — сообщил император, — я вижу в том хороший знак. Разве это не самое место и время обсудить наши дела? Никто нас здесь не заподозрит в заговоре. Здесь только свои люди. И я чувствую благословение, снизошедшее на меня сегодня. Этот союз как мне видится был заключен на небесах. Так пусть же часть его благодати снизойдет на нас. Давайте говорить прямо на брачном ложе.

— Позвольте хотя бы нам одеться, — сказал Тал Тал, бросив красноречивый взгляд на нашу одежду, в живописном беспорядке раскиданную по ковру.

— Ах, ну что вы, сидите-сидите, — Тогон со слегка зарумянившемися щеками также взглянул на алые халаты, как будто сплетающиеся в страстном танце.

И тут на меня снизошло озарение. Все томление и жар из тела в раз пропали, и пелена спала с глаз. Я внезапно поняла, что утренний приступ страсти Тал Тала был продиктован тем, что он знал, что сейчас войдет император и все это раздевание и поцелуи были ведь для него. Когда гости вошли, то ни у кого, даже у Баяна не осталось сомнения, что мы счастливая супружеская пара. Но или все же… я взглянула на Тал Тала, и он оказывается сейчас тоже смотрел на меня. И его лицо теперь выглядело взволнованным, а не спокойным как прежде. Неужели он прочел мои мысли. И так как императора было уже не остановить в его безумном желании устроить военный совет прямо здесь, то Баян поднял с пола мое свадебное платье-халат и передал его Тал Талу.

Тал Тал накинул мне его на плечи, и когда он заботливо запахнул его на моей груди, я увидела, как его пальцы слегка дрожали. Он быстро отнял свои руки, словно опасаясь себя выдать, и сложил их поверх одеяла, соединив в замок. В водовороте своих чувств, мне было нелегко понять, что все это значит.

— Моя дорогая жена Нян Ын озвучит наш план, — Тогон уселся на нашу постель в то время, как все остальные окружили его.

— Давайте лучше его озвучит господин Тал Тал, — ответила Сон Нян, проскользив по мне взглядом и обратив его к Тал Талу, — он же его разработал.

Тал Тал кивнул и заговорил, несмотря на смущающую обстановку, казалось, абсолютно все кроме меня чувствовали себя в своей тарелке. Даже Вдовствующая Императрица совершенно свыклась с мыслью, что стоит над постелью новобрачных.

— Итак, мы договорились с наместниками в провинциях, что они изобразят бунт, канцлер пошлет на их усмирение все войска во главе с Тан Ке Ши. В то время, как столица останется почти беззащитна, мы с господином Баяном осадим город с армией наместников. Нам будет противостоять только личная гвардия Эль-Тимура. Изнутри ворота нам откроет Ван Ю и его городская стража, которую он перевербовал на свою сторону. Как только мы ворвемся в Дайду, то двинемся на императорский дворец. Безусловно канцлер попытается убить вас, Ваше Величество, воспользовавшись ситуацией, но мы пошлем ему ложные вести от Тан Ке Ши, и усыпим его бдительность. Если же он наконец разгадает обман, то вам остается забаррикадироваться во дворце и держаться до нашего появления.

— Об этом не беспокойтесь, — твердо сказала Сон Нян, — я уже занялась подготовкой обороны. Я сама буду защищать императора от канцлера.

— Значит, — испуганным голосом спросил император, — все уже подготовлено?

— Да, — кивнул Баян, — сейчас же мы с Тал Талом выезжаем к нашим войскам. Все остальное уже пришло в действие. Тан Ке Ши еще вчера покинул Дайду со всеми войсками, и мы уже послали подложное письмо канцлеру о его военных успехах. Сегодня ночью мы осаждаем город. Когда все будет кончено, и Тан Ке Ши подойдет к стенам города, мы объединенными усилиями разгромим его и казним за измену. Что Ван Ю?

— Он готов, — ответил Тал Тал, — я говорил с ним вчера.

— Значит, сегодня ночью все свершится, — император бросил на меня рассеянный взгляд. Будто я должна его благословить.

Я же слушая их план, поняла, что машина уже запущена. Так быстро и неожиданно. Свержение канцлера должно было состояться сегодня ночью. Да, я знала о том, что они готовят, но не знала, что это произойдет так скоро. И я знала только одно, что в эту ночь суждено будет погибнуть не только канцлеру, но и Талахаю. Из исторических событий я прекрасно помнила, что Талахай погиб именно в ночь восстания, а Тан Ке Ши поднял бунт против императорской власти и также был казнен, а вместе с ним и Танашири.

Кроме того у меня была совершенно другая идея и раз меня так радушно приняли в ближний круг, я ее, пожалуй, и озвучу. Если изменить ход событий, есть шанс все исправить.

— Ваше Величество, позвольте заметить, — сказала я во внезапно нависшей тишине и охватившем всех изумлении от того, что я говорю, — что этот ваш план предполагает большое количество человеческих жертв. Могут пострадать невинные люди. И не лучше ли поступить другим образом?

— Да, каким же? — Император поднял руку, чтобы все замолчали и не перечили мне.

Меня бросило в краску от враждебных взглядов присутствующих. А особенно я кожей чувствовала, что Тал Тал злится на меня за эти слова. Но все равно заговорила:

— Вы знаете,