спарринг, прямо здесь, — усмехнулся полковник и указал на центр сцены.

— Принимается, — кивнул генерал. — Михаил Николаевич?

— Не возражаю. — Дед продолжал делать вид, что ему все равно.

Генерал Глаголев быстро объявил собранию о достигнутых договоренностях, после чего несколько офицеров оттащили столы и стулья в угол сцены. В зале уже никто не сидел, измайловцы подтягивались ближе к сцене, некоторые уже приготовили телефоны для съемки.

— Господа, господа! — привлек внимание к себе Орлов. — Что за детский сад с телефонами?

Намек жандармского полковника поняли все, телефоны исчезли, в особый отдел полка на интимный разговор идти никому не хотелось.

На сцену залез подполковник Мехренцев.

— Я, так сказать, вызываюсь, Виктор Кузьмич… — замялся он, обращаясь к своему командиру.

Тот посмотрел на Орлова и моего деда. Возражений не последовало.

— Хорошо, Арсений Станиславович, — кивнул генерал, дождался, когда я сниму пиджак с галстуком, отдам их главе рода и приближусь. — Пожмите руки. — Мы пожали. — Господа, держите себя в руках! Постарайтесь не нанести друг другу увечий! Вы меня поняли? — Мы кивнули. — А сейчас по разным углам… сцены. Начинаем по команде «Бой».

Мы разошлись. Публика в зале притихла.

— Бой! — крикнул Глаголев и махнул рукой.

Как я и предполагал, Мехренцев рванул ко мне, как и Харитонов позавчера в бильярдной, такая у гвардейских полков основная специфика — захват и удержание. Может, Арсений Станиславович и сделал для себя определенные выводы после просмотра видеозаписи из «Метрополии», но я бы на его месте поступил бы так же — поменяешь отработанный тактический рисунок, потеряешь еще больше…

Перейдя на темп, я сделал пару шагов навстречу подполковнику. Он, оказавшись рядом со мной, обозначил движение правой рукой, но ударил левой. Не попал. Удар ногой мне в голень я принял, подняв свою ногу, на подошву ботинка, увернулся от правого кулака Мехренцева и пробил сам в широченную грудь измайловца — чуть тише, чем в четверть силы.

Подполковник отлетел метра на три, в полете успел сгруппироваться, упал на деревянное покрытие сцены и затих. В зале повисла тишина.

«Да, это не с “волкодавами” тренироваться… Те бы даже на ногах устояли…» — подумал я.

А к Мехренцеву тем временем кинулись генерал Глаголев и офицеры из зала. Остальное собрание загудело, разглядывая меня уже по-новому. Секунд через тридцать подняли на ноги и моего «противника», который, держась за ушибленную грудь, направился ко мне.

— У меня нет против вас шансов, Алексей Александрович! — протягивая руку, которую я пожал, громко сказал улыбавшийся Мехренцев. — Этим троим очень не повезло, когда они выбрали объектом своей гнусной аферы именно вас!

Дружный гул из зала, видимо, должен был свидетельствовать, что офицерское собрание с этими словами командира ДШБ полностью согласно.

— Господа! — привлек к себе внимание генерал Глаголев. — Все вопросы выяснили, никого не задерживаю! И не забывайте, что завтра на службу!

Минут через пять в зале, кроме генералов, полковника Орлова, меня и полковника Григория Михайловича Пожарского, заместителя командира полка, наследника рода Пожарских, никого не осталось.

— Прошу всех ко мне! — генерал Глаголев указал на выход со сцены. — Стол уже накрыт!

— Если только на десять-пятнадцать минут, Виктор Кузьмич. Вечером запланировано мероприятие… — Дед развел руками.

— Полчаса, не больше, Михаил Николаевич! — заверил генерал.

— Хорошо, — кивнул дед.

Мы с дядькой со «стариками», как он выразился, не пошли, а направились на крыльцо офицерского собрания.

— Ну ты, Лешка, конечно, дал! — подвел итог увиденному Григорий. — Мехренцев же «воевода», и отнюдь не из самых слабых! Уложить командира ДШБ за три секунды! — Дядька покивал головой. — В «спецуре» цены бы тебе не было! Может, ты все-таки в военное училище из университета переведешься? Отец договорится. — Григорий Михайлович смотрел на меня вопросительно.

— Дядька, ты же знаешь, у меня со стихиями беда! — улыбнулся я. — Даже на ранг не получилось сдать.

Я очень хорошо помнил договоренности с графом Орловым и промолчал про корпус. В конце концов, если глава рода захочет рассказать наследнику про мою службу — расскажет.

— Это да… — протянул дядька. — Очень обидно! Как учеба?

— Нормально. Пока нравится.

— Понятно. У тебя когда следующая игра? — поинтересовался он.

— На бильярде?

— Да.

— Не знаю, не успел договориться, — ответил я.

— Давай-ка созвонимся и постараемся назначить встречи в «Метрополии» одновременно, а я еще братца Костю подтяну. Потом, после игры, где-нибудь посидим и спокойно поговорим. Договорились?

— Договорились, — кивнул я.

Уже в «Чайке», когда мы выезжали с территории военного городка Измайловского полка, дед мне сообщил:

— С Глаголевым я договорился, военку свою ты, типа, проходишь у него в полку. Надо появиться пару раз, побегать по полосе препятствий вместе с ДШБ, в занятиях по рукопашке поучаствовать, — глава рода ухмыльнулся, — да пострелять чутка. Ванька Орлов в курсе, именно он мне вчера это все и предложил.

— А проверку моих боевых навыков на сцене актового зала тоже он придумал? — усмехнулся я.

— Нет. Это была моя идея. — Дед довольно улыбался. — Офицеры, Лешка, как дети, только повзрослевшие. Игрушки чутка другие. Надо было разрядить атмосферу после выяснения отношений, вот мы и разыграли с графом представление. Как мне кажется, все остались довольны.

— А меня предупредить?

— А зачем? — усмехнулся он. — В следующий раз, Лешка, будешь думать, прежде чем людям конечности ломать. Даже когда есть за что…

Заскочив домой, я быстро собрал вещи. Забежал и к Лесе, предупредив ее, что меня в машине ждет дед и ночевать буду в фамильном поместье под Москвой. Пока спускался на улицу, набрал Вику, пообещав позвонить попозже вечером и все объяснить.

В Жуковке мы были около восьми часов вечера. Заехав в открытые ворота поместья, мы еще минуту двигались по асфальтированной дороге через самый натуральный сосновый лес, отгораживающий от посторонних глаз здоровенный трехэтажный дом со служебными постройками. Это поместье было подарено роду Пожарских царем Александром I больше двух веков назад и являлось особой гордостью рода — соседями были сами Романовы.

На крыльце дома, свет в котором горел только на первом этаже, нас встречал Прохор.

— Как прошло? — первым делом