погуляет с нами. В отличие от сестры, Одри воодушевлена, и ее жесты крайне милы. Она протягивает руку Брук в знак приветствия. Мне неловко и одновременно неспокойно. Переживаю, что сестра проигнорирует ее, из-за чего потом может начаться конфликт. Они обе с огненным характером. И я даже представлять не хочу, что произойдет, если Брук встанет в позу.

– Привет, – говорит Одри. – Тебе пришлось нас ждать?

Как ни странно, Брук не теряется и почти сразу же отвечает:

– Не то слово. Два часа кофе пить – надо уметь. Из-за ожидания не сдержалась и съела пончик с малиной.

Я улыбаюсь, потому что знаю, как сильно сестра любит пончики. По-моему, это следующий фаворит после цитрусовых.

– Боишься поправиться и не влезть в платье на выпускной? – Одри щурится и заправляет выбившиеся прядки за ухо.

– Не хочу разжиреть, – бросает Брук, а по мне будто проходится электрический заряд. Вздрагиваю. Только не разговоры о весе.

– Бережешь фигуру для Питера Грина?

Брук краснеет на глазах.

– Ты же встречаешься с тем футболистом из команды Дарена?

Упоминание Дарена совершенно неуместно в данной ситуации. Мне это не нравится. И без того ведь ясно, что Грин играет в футбол в той самой команде. Я скрещиваю руки на груди и закрываюсь от внешнего мира так сильно, как только могу. Не терпится уже пойти домой.

– Питер не обращает внимания на внешний вид. Его волнует моя душа.

Я давлюсь собственной слюной и кашляю. Наклоняюсь, опираясь на коленки, и просто пытаюсь отдышаться. Питер Грин и душа? Два несовместимых понятия, которые не могут стоять в одном предложении. В нем же нет ни капли человеческого!

Одри хмыкает, а у меня не выходит обойтись лишь одной усмешкой. Брук, вероятно, не ожидает этого, но я выскажу всю правду.

– Брук, прости, конечно, но что Питер точно не ищет в других, так это душу. Его никогда не волновали чувства других. Он с легкостью затаптывал в грязь тех, кто хоть немного выходил за рамки стереотипов, закрепившихся в обществе. – Поток эмоций вырывается из меня, но я не собираюсь останавливаться на этом. – Он обливал меня грязью, когда я была полной. Не жалея слов, Питер обижал меня гадкими выражениями.

Брук хмурится и недовольно поджимает губы. Она откидывает волосы назад и выпрямляет спину. Готовится к защите. Однако ни одно ее доброе слово в адрес Питера не поменяет моего мнения о нем. Даже Одри, похоже, понимает, что Грин из себя представляет. Я ощущаю поддержку в ее взгляде и благодаря этому настраиваюсь на серьезную беседу с Брук.

– Я устала, Джит, – произносит сестра. – Мне надоело выгораживать Питера. Я люблю его даже таким, местами ядовитым, злым, грубым.

– Любит ли он тебя, Брук? – Я сама не верю, что спрашиваю. Шепотом. Осторожно. Словно могу порезать сестру словами, и она заревет от боли.

Тишина оглушает, и лишь вой ветра, беззаботно гуляющего по арке, под которой мы стоим, разряжает обстановку. Брук вмиг угасает, опуская взгляд в пол.

– Что ты постоянно хочешь мне доказать? – с усталостью в голосе интересуется Брук. – Если тебе так не терпится втоптать его в грязь, так пойдем к нему домой, и ты сделаешь это. Но не надо лезть в наши отношения. Я уверена, что Питер любит меня так же сильно, как и я его.

При Одри разгорается скандал. Больше всего я не хотела, чтобы такое произошло. Нам не нужны зрители. Однако выхода нет, и раз я начала, то должна закончить и навсегда закрыть вопрос с Питером. Брук очень сильно пострадает, если продолжит быть с ним, и в данную секунду я вижу шанс – помочь сестре вовремя свернуть с дорожки, ведущей к пропасти. Ей всего восемнадцать, ей еще попадутся достойные парни. Нет никаких сомнений, что Брук понравится многим. На Питере Грине свет клином не сошелся.

– Пойдем, – прикусываю я губу и растворяюсь в тревоге. Я боюсь не за себя, а за Брук. На встрече с Грином возможно все.

– Отлично! – шипит Брук. – Наконец-то! Я задолбалась слушать твои нотации. Если ты его ненавидишь, делай это тихо. Разберитесь вдвоем, не вмешивая меня. Старые обиды не проходят бесследно, я уже поняла. Но постарайся ради сестры забыть их.

«Такое не забывают», – оставляю эту фразу в своих мыслях.

Одри не находит себе места. Она явно не хочет уходить. И впервые мне кажется, что Моллиган может помочь. Я намерена поговорить с Питером наедине, а Брук оставить за углом дома. Так пусть Одри побудет с ней там, рядом.

Мы пробираемся в двор Питера через заднюю калитку. Брук и Одри остаются сбоку дома, откуда не открывается вид на входную дверь, но вполне реально услышать весь разговор от начала и до конца.

– Мы сейчас серьезно это делаем? – с недовольством восклицает Брук. Ее голос раздается негромко, хотя, кажется, она хочет, чтобы Грин услышал. В ее душе есть опасения. Она не уверена в нем на сто процентов.

Пока я привожу свое дыхание в порядок и готовлюсь подойти к двери, Одри придерживает Брук за плечи и что-то шепчет на ухо.

– Не шумите, иначе он все поймет, – говорю я. – А мы ведь нацелены вывести его на чистую воду.

– Он весь состоит из чистой воды, Джитта, – доказывает обратное сестра. Ох, как же она может обжечься…

Я киваю Одри и мысленно прошу поддержки для Брук. Она в ней чертовски нуждается.

Отхожу от них и медленно двигаюсь к входной двери Питера. Этот день настал. Как бы я его охарактеризовала? День, когда Грин сбросит маску. Звонок отчетливо раздается в его доме, а клубок из моих нервов будто начинает распутываться и кататься по всему телу. Меня постепенно охватывает дрожь. Я выдыхаю. Точно не отступлю назад. Необходимо разобраться с ним. С самого первого дня, когда увидела его рядом с Брук, я мечтала об этом.

– Что ты здесь делаешь? – Питер Грин собственной персоной.

Он опирается о дверной проем и с презрением оглядывает меня. Даже в небрежных широких шортах и заляпанной кетчупом майке Грин не теряет самообладания. Напротив, самодовольно бросает презрительный взгляд. Его забавляет мой приход. Ну ничего! Сейчас повеселимся!

– И тебе привет, – хмыкаю. – Пришла поговорить.

– О том, кого уже давно нет? – Наглый смешок вылетает из его грязного рта.

Я сжимаю кулаки за спиной, стараясь не накинуться на Питера и не влепить ему пощечину.

– Зря отшучиваешься.

– Почему? По-моему, тебе давно пора было открыть глаза.

– Чтобы узнать, кто ты такой? Я давно поняла, что от тебя добра не дождешься.

– Нет. – Питер отрицательно