– Если ты злишься на себя, то это совершенно излишне. Еще в прошлый раз, встретив тебя здесь, у госпожи Лян, я хотела поговорить с тобой, сказать, что быть женой господина не так уж плохо. Он мягок и ласков, хорошо обращается с женами и наложницами. Кроме того, мы с тобой могли бы часто видеться и были бы всегда рядом.

– Сестрица, ты правда не против? – с сомнением спросила я.

– А почему я должна быть против? – воскликнула она, легонько хлопнув меня по спине. – У какого принца нет множества жен и наложниц? Меня это никогда не заботило. Но ты ведь моя младшая сестра, как я могу быть против?

Я долго молчала, но в конце концов, не утерпев, шепотом спросила:

– А если бы… Если бы это был он, ты бы тоже не была против, возьми он в жены кого-то еще?

Спина Жолань окаменела, и она надолго замолчала. Торопливо подняв голову, я сказала:

– Я говорю глупости. Не обращай внимания, сестра.

На ее лице была написана глубокая печаль. Не глядя на меня, она задумчиво проговорила:

– Не знаю. Но если бы она правда ему нравилась и могла сделать его счастливым, то я бы согласилась. Кроме того, я верю, что, даже будь рядом с ним еще кто-то, он бы по-прежнему заботился обо мне, любил и оберегал. – Жолань ненадолго замолчала, а затем мягко продолжила: – Матушка скончалась почти сразу после твоего рождения, и ее образ не сохранился в твоей памяти. Тогда я была совсем мала, но все же кое-что помню. У отца было еще три наложницы, но он хорошо заботился о матушке. Я до сих пор помню, как ты лежала у нее под боком и крепко спала, я играла на кровати, а отец сидел рядом с матушкой, прикованной к постели, и кропотливо подводил ей брови.

Мы обе замолчали. Похоже, если не брать в расчет раннюю кончину, матушка Жоси была исключительно счастливой женщиной. Но что насчет ее двоих дочерей?

После долгого молчания Жолань спросила, глядя на меня:

– И чего ты так долго думаешь, сестренка? У какого мужчины нет многих жен и наложниц? Главное, чтобы он любил тебя и берег – этого вполне достаточно. Так откуда столько сомнений? Кроме того, чем больше жен, тем больше детей, а значит, это к счастью!

Я с вымученной улыбкой покачала головой. Внезапно вспомнив восьмую госпожу, я с подозрением спросила:

– Восьмая госпожа обижает тебя?

– Я сижу себе и читаю сутры, как она может меня обидеть? – улыбнулась Жолань.

– Не ври мне, – сказала я, пристально глядя ей в глаза. – Я знаю, что Хунван обижает тебя.

– Эти дети! – засмеялась она. – Пошумят-пошумят да перестанут, стоит ли принимать это близко к сердцу?

Глядя на нее, я думала: тебе все равно потому, что тебе в принципе все безразлично, а раз так, то тебя невозможно обидеть.

Видя, что я задумчиво уставилась в одну точку, Жолань мягко проговорила:

– Ты уже достаточно взрослая. Выбери удобный момент и скажи господину, чтобы упросил Его Величество. Свадьбу следует сыграть как можно раньше.

Сестра говорила что-то еще, но я больше ее не слушала. Выйдя из дворца супруги Лян, я почувствовала, что моя голова ощутимо потяжелела.

Вечером я легла в кровать и принялась ворочаться с боку на бок. Проворочавшись до глубокой ночи, я так и не смогла заснуть. Раз уж восьмой принц даже подослал ко мне Жолань, чтобы та уговорила меня, то, похоже, настало время поставить точку.

Та сцена, что разыгралась во время сильного ливня, непрерывно прокручивалась у меня в голове. Неужели мне придется проводить свои дни в бесконечном соперничестве с восьмой госпожой? Немыслимо! Я не смогу спокойно и без угрызений совести смотреть сестре в глаза, не смогу, отбросив чувство собственного достоинства, научиться вращаться в женском обществе, а потом по щелчку пальцев переключаться на принца, вспоминая о нашей негасимой любви.

У него есть высокие устремления, и он не может оставить борьбу за трон. Он – отец и души не чает в своем сыне. У него уже есть четыре женщины, и одна из них – моя старшая сестра. Ничего из вышеперечисленного я изменить не смогу. Выйди я за него замуж, я обреку себя быть несчастливой; а если я не буду счастлива, то как мы вдвоем сможем быть счастливы?

Я не смогу, как сестра, не принимать все близко к сердцу. Восьмой принц очень редко бывает у нее, и между нами неизбежно возникнет конфликт. Вообще легко представить, что начнется, если я стану жить в поместье. Если снова возникнет ситуация, схожая с той, что произошла в прошлый раз, то я не смогу стерпеть этот тон. Тогда меня спас мой статус придворной дамы павильона Цяньцингун, и восьмая госпожа не смогла до меня добраться. Однако стоит мне выйти замуж за восьмого принца, как я тут же стану младшей женой, в то время как она будет старшей надо мной. Первым делом следует отвесить ей земной поклон и подать чай, и с той минуты только она будет иметь право сидеть и говорить, а мне придется стоять и молча внимать.

В каком-то из конфликтов восьмой принц, может, и встанет на мою сторону, но стычек будет постепенно становиться все больше, и его терпение попросту может лопнуть. Он не сможет понять, почему остальные счастливо живут душа в душу, а я постоянно скандалю. Целиком погруженного в борьбу за трон, дома его будет ждать еще одна война. Помимо этого, я ничего не могла дать, кроме любви, в то время как за восьмой госпожой стоял весь ее род, и восьмой принц с ее помощью мог заполучить трон. Так действительно ли он встал бы на мою сторону?

Моя обида, его непонимание… Сможем ли мы быть счастливы долгие годы? Может так случиться, что мы попросту растратим крохи нашего чувства на всякие пустяки. Если я не испугаюсь смерти, если выйду за него замуж, стремясь получить свою долю счастья, то этого самого счастья я никогда не увижу. Со мной останется лишь бледное, выгоревшее чувство, исчезающее под натиском действительности.

Если бы завтра ему предстояло идти на плаху, я бы без колебаний бросилась к нему, и наша любовь, ярко вспыхнув, горела бы вечно. Но впереди были еще тысячи дней, и я боялась, что пламя в наших душах погаснет, оставив лишь пепел!

Разве любовь между Анной Карениной и Вронским не пылала горячее огня? Однако же, столкнувшись с реальностью, любовь мужчины иссякает. Вронский смог вернуться в светские круги, в то время как Анна выбрала броситься под поезд!

Великие небеса, какая мудрость, какая рассудительность! Вот как, оказывается, можно анализировать собственные чувства? Я думала, ты уже Жоси, а ты, выходит, все еще Чжан Сяо.

Не выдержав, я рассмеялась громко и горько. И мало-помалу мой смех перешел в тихие рыдания.

В том году первый за зиму снег шел два дня подряд, и лишь на рассвете третьего дня небо наконец прояснилось. Не знаю почему, но та зима показалась мне особенно холодной. Я одевалась в несколько слоев одежды, но никак не могла согреться. И вот я стояла перед восьмым принцем, обдумывая слова, что вскоре должна была произнести, и мне казалось, будто холод идет из самого моего сердца, достигая даже кончиков пальцев.