угодно, а ты лишь податливо захныкала бы мне ответ. В любом случае я ничего не теряю, потому что у меня уже есть удивительный момент нашей близости. Проклятье, аж крышу сносит, что ты меня так сильно хочешь!..

Эрен с упоением и нежностью припал языком к груди Микасы, не обращая внимания на отвалившийся кончик пепла с сигареты, зажатой меж ослабевших пальцев.

— Так ты останешься или уйдёшь? — с нарочитым равнодушием и подавляемым волнением спросила она.

— Пока не решил, — прервавшись и вдавив окурок в дно стеклянной пепельницы, ответил он, затем выпустил последнюю струйку дыма. Его рот изогнула лукавая полуулыбка.

— Останься… Пожалуйста, — не выдержав, открыто и уязвимо прошептала она в волосы Эрена, вновь прижимая к груди его голову. — Останься, останься, останься!..

Комментарий к 18. Самый счастливый сон

Пост к главе: https://vk.com/wall-24123540_4277

Группа автора: https://vk.com/public24123540

========== 19. Крылья свободы ==========

Снаружи без устали шумела вода, холодные капли разбивались о подоконник, звенели на поверхности луж. В пасмурном полумраке комнаты колыхались шторы, тонули тихие всхлипы. Через открытую дверь балкона дождь бессовестно наблюдал за сладостным сплетением нагих тел, подслушивал любовный бред, произнесённый в пылу удовольствия, и подпевал приглушённым стонам.

— Хочу… — разомкнув поцелуй, умоляла Микаса, — хочу медленно. И глубоко. Хочу смотреть тебе в глаза, пока ты делаешь это со мной…

Эрен замер над ней, тяжело дыша. Микаса очертила линию его скулы и скользнула пальцами по виску, приподняв непослушную каштановую прядь.

— И что это за ритуал такой? — с ласковой ухмылкой поинтересовался он.

— Не знаю. Просто хочу так. Очень-очень.

Микаса крепче сцепила ноги за поясницей Эрена и подалась вперёд, глубже принимая его в себя. Мягко проведя языком по её верхней губе, он неспешно задвигался в ней, пробуя поймать новый ритм, и неотрывно смотрел в широко раскрытые глаза Микасы. Её щёки залил стыдливый румянец, но она упрямо не отводила взгляда, стараясь прочувствовать Эрена целиком, каждую частичку.

— Вот так, смотри на меня, — пламенно прошептала она и погладила его по щеке костяшками пальцев. — Это всё ты, всё ты…

Микаса желала остановить это мгновение, желала вся принадлежать Эрену и ощутить себя похищенной, запертой, развращённой им — до изнеможения, до боли. От умопомрачающей парадоксальной безопасности этой фантазии её всё больше обдавало жаром наслаждения.

— Глубже! — на выдохе бросила она, сгребая в кулачок волосы на затылке Эрена и притягивая его к своей шее. — Можешь больше не сдерживаться. Хочу быть переполнена тобой!

Под набирающий скорость темп проникновений Микаса в забытьи повторяла имя Эрена снова и снова: «Э» цеплялась за «н», «е» обгоняла «р», и каждый слог тонул в глубоких вздохах. Она запрокинула голову, вжавшись в подушку, и опустила одну ногу: упёрлась пяткой в матрас, принявшись ёрзать ею по обжигающему хлопку простыни, чтобы приблизить пик блаженства. Эрен обожал эту трогательную реакцию её тела; от переизбытка чувств он осы́пал лицо Микасы короткими поцелуями. Издав протяжный стон и содрогнувшись, она кончила первой. Обхватила обеими руками Эрена за шею и крепче прижала к себе.

— Мой родной, мой нежный мальчик! — пролепетала она сквозь слёзы то, что не осмелилась произнести вслух много лет назад под звёздным небом.

— Ты в порядке? — с беспокойством спросил Эрен, обведя полусогнутым пальцем мокрую дорожку на её виске.

— Даже не представляешь насколько, — улыбаясь и всхлипывая, ответила Микаса. Затем вдруг требовательно двинулась ему навстречу. — Ну же! Не останавливайся! Я могу продолжать…

От её бесстыдных просьб и смелой искренности внизу живота стремительно расползалась тягучая истома. Эрен быстро догнал Микасу, не сдерживая громких вскриков и откровенных причитаний. Затем уткнулся лицом в её разметавшиеся по подушке волосы. Подглядывающий за ними настырный дождь усилился, втолкнул в комнату сырую прохладу и аромат исхлёстанной каплями листвы.

― Я так рада… что ты остался, ― победив угрюмую привычку молчать о своих чувствах, произнесла Микаса и поцеловала Эрена. ― Не знаю почему, но каждый раз после секса с тобой мне кажется, что я перерождаюсь и с немыслимой силой чувствую красоту целого мира. Я в нём такая крошечная, но вместе с тем безмерно важна… Когда-то наивно полагала, что с мужем будет так же. Но, оказывается, это так не работает.

― А ты не боишься, что я сейчас надумаю того, чего нет?

― Вот козлина! Ты хоть понимаешь, что мне непросто в этом признаваться?

― Понимаю. Прости, но ничего не могу сделать с тем, что я козлина.

Эрен почувствовал, как контроль над ситуацией ложится ему в руки холодным металлом королевских регалий и ужаснулся тому, насколько сильное удовольствие он получает от этого.

― К сожалению, то, что ты козлина, не отменяет того, что для меня ты лучший из мужчин.

― Теперь я окончательно запутался и ни хрена не понимаю…

― Не переживай, я тоже не особо. ― Микаса повернула голову в сторону балкона и прислушалась к шуму снаружи. ― Как в нашу первую ночь… ― Она с блаженством сомкнула веки. ― Знал бы ты только, что у меня в голове творилось после!

― Расскажи.

Он прильнул щекой к её груди.

― Я думала, как и сейчас, что я смешная и крохотная, а моё удовольствие игрушечное. От этого было так безопасно и уютно! Не знала, куда себя девать от странного чувства ничтожности и одновременно величия. Представляла, что я лежу под дождём у обочины дороги, похороненная под опавшими листьями. Представляла, что я ведьма, которая привязала тебя в лесу голым, и занималась с тобой любовью… Такая ерунда! ― Микаса усмехнулась от неловкости.

― По-моему, это прекрасно, ― с благоговением ответил Эрен, пронзённый смущением и трепетом.

Эрен проспал до обеда и с трудом заставил себя подняться. Сев на постели, он с недоумением поглядел на Микасу: она опустошала комод и тут же складывала в него новую одежду.

― Ты успела по магазинам пройтись? ― пробубнил он, потирая заспанное лицо.

― Ага, я рано поднялась и быстро нашла себе занятие.

Оглядев одно из роскошных платьев, она надрезала его и с остервенением разорвала в клочья. Затем проделала то же самое ещё с несколькими вещами.

― И не жалко? ― Эрен кивнул в сторону несчастных лоскутов.

― На хрен всё! Убожество. Никогда больше не надену это дерьмо. Если оно так нравится Вадиму, пусть сам его носит! ― Микаса издала истерический смешок. ― Порежу всё к чертям! А то ему, видите ли, можно рвать мои вещи, а мне подаренные им тряпки нет…

― Чего? Он рвал твои вещи? ― удивился Эрен.

Микаса умолкла,